Одри Хепберн (Audrey Hepburn), 1956

Французский автор романов Колетт выбрал ее из состава балетной группы, чтобы сыграть на сцене роль Джиджи, и это было начало ее карьеры. Когда я сфотографировал ее в Голливуде и прокомментировал ее утонченную восприимчивость, она рассказала мне о ее горьком опыте во время Второй мировой войны. Несколько лет спустя, в Кремле, президент Брежнев согласился позировать для меня, только в том случае, если я сделаю его таким же красивым, как Одри Хепберн.

Хамфри Богарт (Humphrey Bogart), 1946

Симпатичный сын успешного нью-йоркского врача и его жены художника, примером подражания для Богарта в театре был аристократический Лесли Говард. Как неопытный актер Бродвея, именно он впервые задал такой вопрос: "Теннис, кто со мной?" Но к тому времени, когда я фотографировал его, уже был создан образ нежно-грубого героя. Богарт и его английский дворецкий решили удивить меня при встрече в его доме: выпуск 'Иллюстрированных Лондонских Новостей' вышел с моим портретом Короля Джорджа VI.

Пабло Казальс (Pablo Casals), 1954

В монастыре Сен-Мишель-де-Кукса (Abbey de Cuxa) в Прадесе я провел несколько восхитительных часов с профессионалом-виолончелистом. У меня было с ним полное взаимопонимание - он доверил мне нести его инструмент, которым он дорожил. Я настолько был поглощен слушанием его игры Баха, что я не мог, в течение нескольких минут, осуществлять фотосъемку. Я никогда никого не фотографировал, до или после этого, в таком положении, когда человек находится спиной к фотокамере, но мне казалось, что это было правильно. На мой взгляд, голая комната передает одиночество творческой личности на вершине его мастерства, а также одиночество заточения.

Несколько лет спустя, когда этот портрет был на выставке в Музее изобразительных искусств в Бостоне, мне сказали, что пожилой джентльмен приходит и долго стоит перед этим портретом каждый день. Когда хранитель музея был полон любопытства, он рискнул осторожно спросить: “Сэр, почему Вы день за днем стоите перед этим портретом?”, на него был брошен испепеляющий взгляд, и было сделано замечание: “Тихо, молодой человек, тихо – вы не видите, я слушаю музыку!”

Франсуа Мориак (Francois Mauriac), 1949

В Париже не было электроэнергии, когда я собрался фотографировать выдающегося католического писателя. Я и мой помощник поднялись на пять нескончаемых Парижских лестничных пролетов с тяжелым оборудованием с тщетной надеждой, что электричество скоро будет восстановлено. Это был конец дня, и поэтому у нас уже не было бы такой возможности встретиться снова. Итак, используя простыню в качестве отражателя, которую позаимствовали у его домоправительницы, я уловил его аристократический силуэт, используя свет, который поступал из открытого французского окна.