Генерал Дуайт Эйзенхауэр (Dwight Eisenhower), 1946

Как Верховный Главнокомандующий Экспедиционных Союзных войск, Эйзенхауэр казался смелым и хладнокровным, человек с определенными позициями. Будучи очевидцем трагедии войны, он все еще имел твердую веру и доверие человечества. Когда он увидел эту фотографию, он написал мне, “вера в то, что через всеобщее понимание и знание, появится некая надежда, на то, что порядок и разумность могут постепенно вытеснить хаос и истерию в мире”.

Позже я сфотографировал Эйзенхауэра как президента, а еще позже, в отставке в г. Геттисберге. С блеском в глазах он наблюдал за моей реакцией на его новое хобби, масляную живопись. На его мольберте был нарисован сэр Уинстон Черчилль, а рядом был прикреплен мой портрет Великого человека.

Марта Грэхем (Martha Graham), 1948

Когда я вошел в нью-йоркскую квартиру Марты Грэхем в 1948 г., я был поражен, хотя впечатлен, абсолютной простотой, которой она окружила себя … Затем, я посмотрел вверх на потолок, и мне показалось, что он только на несколько дюймов выше моей головы. Никто, даже Марта Грэхем не могла танцевать в таком месте. Иногда, чтобы найти компромисс, необходимо использовать материал, который помогает делать фотографии. Итак, весьма безнадежно я посадил мисс Грэхем на низкий табурет и попросил, чтобы она принимала различные положения, как если бы у нее было большое пространство вокруг нее. Весьма удивительно, что это ограничение в принятии позы не доставило никаких проблем, она замечательно контролировала свое собственное тело.

Хелен Келлер и Полли Томпсон (Helen Keller with Polly Thompson), 1948

При первом взгляде на ее слепые, но видящие глаза, я сказал себе об этой женщине, у которой не было ни зрения, ни слуха с трех лет: “Ее свет исходит изнутри”. Когда мы встретились, она положила свои удивительно чувствительные пальцы на мое лицо. Это было, для меня, эмоциональным переживанием; я ощущал, что она уже знала меня. Ее верный друг, Полли Томпсон, набирала шрифт Брайля в ее ладонь. Доброта и понимание Хелен Келлер, ее настороженность, напугали меня. Я сказал ей, что это была не первая наша встреча, так как я узнал о ней из ее статей. Среди самых ранних статей, которые я попытался прочитать, изучая английский, была ее статья "Как Ценить Красоту Заката”. “Теперь, встретив Вас лично,” сказал я, “Я больше не буду думать о Вас с точки зрения “заката”, а буду думать о вас как о “восходе солнца”. Она быстро ответила: “Как я желаю, чтобы для человечества восход солнца был лозунгом, а тени заката оставались бы позади них”.

Жаклин Кеннеди (Jacqueline Kennedy), 1957

Вдовство и страдания еще не коснулись очаровательной молодой жены симпатичного Сенатора из Массачусетса. Наша встреча была в Хаммерсмите, в доме ее матери в Ньюпорте. Я сфотографировал ее на фоне Коромандельской ширмы, которая послужила дополнением к ее смуглой красоте. Несколько недель спустя, в Нью-Йорке, она увидела, что я шел по Пятой авеню, и подбежала ко мне, запыхавшись, чтобы спросить о ее фотографиях. Наша последняя встреча была незадолго до ее безвременной кончины, когда она приехала на мою выставку “Американские Легенды”. Она стояла одна у входа, ее тихое присутствие, проникало в толпу.