Глава третья ИСТОЧНИК ЭНЕРГИИ ЗЕМЛИ “Может быть удастся показать, что там, где дело идет о понятиях, диалектическое мышление приводит по меньшей мере к столь же плодотворным результатам, как и математические выкладки”. Фридрих Энгельс Более
двухсот лет прошло с того времени, когда великий Ломоносов писал о “неизмеримом
могуществе в сердце земном”, но и по сей день это могущество продолжает
оставаться “неизмеримым” и загадочным. Проблема источника энергии
тектонического процесса на протяжении двух веков служит предметом непрерывных
исканий и по сей день остается основной проблемой геологии. На страницах современной
геологической литературы рассматриваются такие возможные источники энергии
планеты как силы тяготения, энергия вращения планеты, энергия химических
реакций и, наконец, энергия радиоактивного распада. Бено Гутенберг (1949, стр. 209), проанализировав
эти источники, вынужден был признать, что “для образования гор нужны другие
силы, такие силы существуют, но мы их не знаем”. Это заключение Бено Гутенберга
можно рассматривать как завершение определенного этапа в развитии науки о
Земле. Существующие идеи геоэнергетики себя исчерпали, и дальнейшее продвижение
в этом вопросе возможно только на базе принципиально иных представлений. В первой главе мы пришли к
заключению, что существует геологическая форма движения материи, которая
протекает внутри космических тел на протяжении огромных отрезков времени.
Однако, принимая во внимание неразрывную связь материи и движения, необходимо
принять, что это движение есть атрибут космичеcкого тела – то есть
непременное условие его существования. Поэтому тектонический
процесс есть форма существования Земли. И, следовательно, источник энергии
тектонического процесса также является
атрибутом Земли и должен функционировать безгранично – на протяжении всего
времени существования планеты. Такое самое общее
представление, однако, вооружает нас прекрасным критерием для оценки
существующих гипотез геоэнергетики. 1. Механические источники энергии Установление закона всемирного
тяготения в ХVII веке выдвинуло гравитацию на ведущее место среди сил,
двигающих геологические процессы. Сам Исаак Ньютон был в отчаянии от чрезмерно
точного выполнения этого закона, ибо, как он полагал, тормозящее действие
мирового эфира должно было замедлять движение планет и искажать закон. Таким
образом, блестяще объяснив законы Кеплера, Ньютон породил знаменитую проблему
дальнодействия, над которой веками ломали головы лучшие умы. Отчаявшись разрешить это
противоречие, Ньютон писал об океане непонятного, на берегу которого он
перебирает камни, но четкость и ясность его закона, его бесчисленные
подтверждения подчинили умы поколений ученых. Власть этого “украшения рода
человеческого” над умами поколений оказалась настолько велика, что и теперь,
спустя три столетия, очень многие не в силах от нее отрешиться. Так, один из ортодоксальных
защитников гравитектоники Б. Л. Личков (1960) полагает, что
в основу геологических теорий должны быть положены силы тяготения, при этом он
обвиняет геологов в недостаточном внимании к идеям Ньютона. Такое отклонение
от теории тяготения Б. Л. Личков рассматривает как своеобразную “извилину” в
развитии науки. Едва ли, однако, можно
согласиться с Б. Л. Личковым, что тектоническая мысль игнорирует идеи Ньютона. В современной тектонике можно
выделить два основных направления, которые различаются представлениями о
состоянии вещества во внутренних областях Земли. Первое из этих направлений,
отраженное в работах Г. Штилле, Л. Кобера, Д. Умгрова,
Д. Ирдли, Д. Лиза и других, принимает, что мантия Земли находится в
твердом состоянии,и поэтому все тектонические движения взаимо связаны упругими
свойствами планеты. Представители второго
направления в лице Ван Беммелена, Э. Крауса, Дж. Рича, В.
В. Белоусова, напротив, предполагают жидкоподобное состояние внутренних
частей Земли, где допустимы течения, изостатическое выравнивание,
дифференциация и тому подобные относительные перемещения больших масс
вещества. Единственно, что связывает эти
два противоположные направления – это признание огромной роли сил
гравитации для тектонического процесса. По мнению представителя первого
направления Л. Кобера (L. КоЬег, 1942) сила тяжести
служит “мотором эволюции Земли” и даже “всеобщей созидающей силой” космоса. По
мнению представителя второго направления – В. В. Белоусова (1954,
стр.75) “основным глубинным процессом тектонического значения является
разделение материала, слагающего земную оболочку, по плотности с опусканием
более плотного вглубь и “всплыванием” более легкого к поверхности”. Таким образом, вопреки
утверждениям Б. Л. Личкова, силы тяготения находятся в центре внимания
геологов. Однако, несмотря на столь редкостное в геотектонике единомыслие,
значение сил гравитации во внутренних областях планеты представляется более
чем сомнительным. Уже столетие назад Вильям
Томсон ( William Thоmsоn, 1864) пришел к заключению, что в твердом теле
Земли силы тяготения не могут себя проявить. Действительно, как мы показали во
второй главе при анализе гипотезы гидростатического давления, силы гравитации
наталкиваются на междуатомные силы, которые их превосходят в 4,17 •1042 раз. Твердость мантии исключает
также возможность перемещения в ней больших масс. Для того, чтобы могли
осуществляться подкоровые течения или гравитационная дифференциация вещества,
его необходимо было бы прежде всего расплавить, и, следовательно, если бы такие
процессы, как течение или дифференциация существовали, то их следовало бы рассматривать
не как генераторы, а как потребители энергии. Силы тяготения отличаются
своим постоянством во времени, тогда как тектонический процесс – периодичен.
Это обстоятельство обнаруживает качественное несоответствие сил
тяготения для осуществления тектонического процесса. Всякое движение
осуществляется как результат взаимодействия притяжения и отталкивания. Силы гравитации выражают собой
притяжение, поэтому, если мы вслед за Л. Кобером (L. Kober,
1942) примем силу тяжести в качестве “мотора эволюции Земли”, мы примем одно
притяжение, метафизически оторванное от отталкивания. Вскрывая подобную метафизику в
рассуждениях Гельмгольца, Фридрих Энгельс (1948, стр. 51) писал:
“Таким образом, по Гельмгольцу, не активное сообщение движения, не поднимание
гири приводит в движение часы, а пассивная тяжесть гири, хотя сама эта тяжесть
выводится из состояния пассивности благодаря подниманию”. Именно эту ошибку Гельмгольца
и возрождают сторонники гравитектоники, забывая, что работу может произвести
не тяготение, а та сила, которая действует в противоположном направлении,
– сила отталкивания. И что, следовательно, в исканиях источника энергии
Земли необходимо обнаружить не то, что притягивает, а то, что отталкивает,
поднимает. Для сторонников всесилия
гравитации в истории Земли тектонический процесс выглядит исключительно
внутриземным, не зависящим от космоса. Образно выражаясь, это процесс утряски
Земли и, следовательно, он ограничен во времени и не является атрибутом
планеты. Итак, энергия тяготения не
может производить работу тектонического процесса прежде всего в связи со своей
ничтожностью. Эти силы бесспорно существуют и действуют между каждыми двумя
атомами, но какое значение могут они иметь, когда между этими же атомами
действуют силы, превосходящие тяготение на 40 порядков. А для того, чтобы произвести
тектонические движения, необходимо преодолеть упругие силы вещества, то есть
именно силы междуатомных взаимодействий. Вместе с тем, энергия
тяготения неизменно привлекает геологов на протяжении всей истории науки о
Земле. Можно думать, что эта переоценка сил тяготения связана с нашим
разделением природных явлений на большое и малое, крупное и мелкое только при
сопоставлении с собственным телом. Конечно, превосходство массы Земли
относительно массы человека настолько грандиозно, что неизбежно хочется верить в
безграничное могущество этой, как нам кажется, грандиозной массы. А так как,
мы это показали в первой главе, чувство имеет решающее значение в выборе
объяснения, то подобное упорное стремление все связать с массой становится
понятным. Чтобы сопоставить различные
силы, необходимо понимать причины их действия, а, между тем, причину
существования тяготения физики не установили. Более того, когда Ньютон в конце
своего знаменитого труда “Математические начала естественной философии” не без
горечи написал: “И достаточно того, что тяготение действительно существует и
действует согласно изложенным нами законам”. Этот законодатель науки фактически
санкционировал феноменологию физики, ибо, отказавшись от задачи осмыслить
причину действия тяготения, он признал возможность ограничить задачу познания
выявлением количественных зависимостей, то есть чисто внешней картины явления.
Мы не собираемся отрицать подобный путь исследования, но только ни в коем
случае нельзя забывать, особенно нам,
геологам, что физика дает лишь внешнюю, количественную картину природы, ничего
не объясняя о ее внутренней сущности. Неспособность одних только сил
тяготения произвести работу тектонического процесса была всегда более или менее
понятна. Еще И. Майер (J. Мaуег, 1893) писал о
том, что гравитация не является двигательной силой и не может сама преодолеть
малейшее сопротивление. Искание источника тех сил,
которые не притягивают, а поднимают, приводя к действию машину тяготения,
привели геологов-механистов к центробежным силам вращающейся Земли. Во всяком
случае замечательный эрудит и знаток истории науки Б. Л. Личков
(1960) проследил эту идею, начиная с работ Иммануила Канта, в трудах
И. Майера, Д. Дарвина, А. И. Воейкова, А. Л. Тилло,
К. Шнейдера и многих других . В наше время представление об
исключительном значении вращения Земли для геологических процессов развивается
в работах Б. Л. Личкова, Ли
Сы Гуана, М. В. Стоваса, И. И. Берсенева, А.
В. Хабакова, Н. И. Леонова, Г. Н. Каттерфельда, П.
С. Воронова и других. Сущность ротационных гипотез
сводится к следующему: 1. Источником энергии
тектонического процесса является вращение Земли. 2. Механизм тектонических
движений связан с перетеканием масс во внутренних областях Земли и определяется
изменениями в скорости вращения планеты. В других вариантах гипотезы (А.
Вегенер) предполагается перемещение континентов от полюсов к экватору. 3. Фактическое обоснование
таких взглядов сводится к утверждению о приуроченности тектонически активных
зон к определенным широтам и меридианам, которые называют “критическими”. Прежде всего, естественно,
вызывает сомнение именно фактическое обоснование этих представлений, ибо
достаточно самого беглого взгляда на геологическую карту мира, чтобы
убедиться, что складчатые сооружения пересекают сетку географических координат
под различными углами. Для объяснения этого “несоответствия” предполагается
либо смещение континентов, либо смещение полюсов, то есть всей системы
координат, либо комбинации того и другого движения. Едва ли надуманность таких
построений нуждается в комментариях, если они предлагаются в качестве
фактических обоснований. Вместе с тем, необходимо заметить, что если бы
складчатые сооружения действительно точно совпадали с определенными широтами и
меридианами, то и это отнюдь нельзя было бы рассматривать в качестве
исчерпывающего доказательства их связи с вращением Земли. По представлениям Б.
Л. Личкова (1960, стр. 146) “горообразование – это часть процесса переформирования
планетарной фигуры Земли при изменении скорости ее вращения. Само изменение
фигуры Земли при сохранении ее объема состоит в изменениях ее планетарного
полярного сжатия в сторону увеличения или уменьшения”. Во второй главе, рассматривая
фигуру Земли, мы пришли к представлению о ее связи с пульсациями. В частности,
современная фигура Земли, у которой радиус кривизны океанических участков
меньше радиуса кривизны материковых участков, свидетельствует о современном
сжатии планеты, которое в нижележащем базальтовом океаническом горизонте
протекает интенсивнее, чем в лежащем выше – гранитном. Таким образом, сторонники
ротационной гипотезы и, в частности, глава этого направления Б.
Л. Личков, полагая причиной горообразования деформации фигуры Земли,
поменял местами причину и следствие. Например, современная фигура Земли возникла
в результате ее сжатия, следовательно, деформации фигуры Земли есть не
причина, а следствие тектонического процесса. При попытках связать
тектонический процесс всецело с энергией вращения Земли сторонники ротационной
гипотезы рассматривают это вращение как данное, не делая никаких попыток
выяснить его причину. И в этом, как мы думаем, со всей очевидностью
обнаруживается бездумное перенесение данных экспериментальных наук в геологию. Сущность проблемы энергии
тектонического процесса в отыскании первоисточника тех сил, которые
производят тектонические движения. Между тем, вращение планет есть явление
заведомо вторичное и поэтому, приняв чисто механический эффект вращения
в качестве двигателя тектонического процесса, ротационисты, по существу, нисколько
не приблизились к решению проблемы геоэнергетики, ибо по-прежнему остается
открытым вопрос о природе, а следовательно, и о размерах тех сил, которые
производят вращение планет. Поэтому для оценки энергетического значения
вращения планет представляется совершенно необходимым выяснить природу тех сил,
которые определяют само вращение планет. Это обстоятельство показывает, что
при попытках осмыслить геологическую формy движения, геолог не может зачастую
удовлетвориться данными экспериментальных наук и вынужден начинать свое
мышление там, где мышление экспериментатора закончилось. По мнению Б. Л. Личкова
(1960, стр. 62) “центробежную силу дает отталкивательная составляющая
тяготения”. Действительно, центробежные силы возникают как следствие
гравитационных взаимодействий, когда мы рассматриваем обращение планет
вокруг Солнца, но когда мы рассматриваем вращение планет вокруг
собственной оси, то мы уже не можем рассматривать его как следствие
гравитационных взаимодействий. По своей природе силы тяготения не полярны, и
именно потому они не могут вызвать вращение планет, ибо для этого необходимо,
чтобы Солнце одну сторону планеты притягивало, а вторую сторону при этом
отталкивало. Во второй главе мы предложили
свою гипотезу объяснения вращения планет в результате их электромагнитных
взаимодействий с Солнцем. А ниже постараемся показать, что эти взаимодействия,
по уровню энергии неизмеримо более высокие, чем гравитация, не могут
ограничиться только вращением планет, а приводят к процессам, имеющим для них решающее
энергетическое значение. Приняв только чисто
механический, то есть с энергетической точки зрения самый ничтожный результат
вращения планет, представители ротационного направления сделали попытку решить
современную проблему на уровне механики ХVII века. Оcновоположник ротационного
направления Б. Л. Личков, ученый огромных познаний, блестящий историк
естествознания и прекрасный человек, оказавший помощь и поддержку многим и
многим молодым исследователям независимо от характера их убеждений,
вместе с тем в своих теоретических построениях был всецело в плену механики
ХVII века. Один из наиболее
ортодоксальных последователей Б. Л. Личкова – Н. И. Леонов
(1949, стр.7) упрекает геологов противников ротационной гипотезы в том, что
они “пребывают в своих построениях не на Земле Коперника, а на Земле Птоломея”.
На это можно ответить, что в середине ХХ века сделать шаг от Птоломея до
Коперника есть успех весьма сомнительный, и не пора ли отказаться от попыток
решать сложнейшие проблемы современности на уровне механики ХVII века. 2. Внутриатомные источники энергии Открытие радиоактивного
распада, который обнаружил неисчерпаемый источник энергии внутри атомов,
конечно, неизбежно привлекло внимание геологов. В. И. Вернадский после
своей поездки в Англию писал, что Джон Джоли открыл ему глаза на этот
грандиозный источник энергии. М. А. Усов показал, что систолические фазы
пульсаций Земли возникают в результате синтетических ядерных реакций, которые
уплотняют вещество Земли. И все без исключения геологи
приняли радиоактивный распад в качестве генератора внутреннего тепла Земли.
Впечатление от этого открытия было столь велико, что всякие попытки критики
радиогенной гипотезы рассматривались как проявление консерватизма и научной
отсталости. Во второй главе мы уже показали
неприложимость радиоактивного распада к объяснению внутреннего тепла Земли.
Попробуем теперь оценить его значение в произведении тектонических движений. Нужно сказать, что с точки
зрения геофизиков эти две стороны неразделимы. Так, например, И. Верхуген
(1958, стр. 30) пишет: “Геолог, задавшийся целью удовлетворительно объяснить
механизм таких явлений, как дислокации, горообразование или магматизм,
неизбежно приходит к выводу, что главный источник энергии в этих процессах –
теплота”. Теплота есть энергия колебания
атомов, следовательно, для ее осуществления необходимо производить работу
против междуатомных сил. Причем эти колебания атомов существуют только при
наличии такой работы. Поэтому теплота, как явление
вторичное, не может быть первопричиной природного процесса. Она всегда
является следствием других процессов. В частности, внутреннее тепло Земли
является результатом работы тектонического процесса, который и служит истинным
генератором внутреннего тепла Земли, как об этом неопровержимо свидетельствуют
геологические факты. Одной из главных особенностей
тектонического процесса является его периодичность. А радиоактивный распад
постоянен. Поэтому далеко не случайно один из последователей радиогенной
гипотезы – Фарингтон Даниелс (1956, стр. 248) вынужден был
признать, что “теоретическое изучение нагревания под действием ядерных процессов
было запутано при попытке объяснить, почему данный объем породы нагревается, а затем охлаждается, затем вновь
нагревается, как это наблюдается в процессах гранитизации и вулканической
деятельности”. Для преодоления этой трудности
А. Холмс (A. Hоlms, 1927) выдвинул постулат
накапливания тепла. Он полагает, что излишек тепла, образовавшегося внутри
Земли за счет радиоактивного распада, аккумулируется в течение некоторого
времени при образовании магм, а затем рассеивается при подъеме и остывaнии этих
магм. Хотя никакого физического обоснования подобного накапливания тепла, то
есть накапливания энергии колебания атомов
не существует, представления Холмса послужили основанием для таких
геотектонических гипотез, как “радиомиграционная гипотеэа” В. В. Белоусова. В более поздних работах Ф.
Мархид (F. Morеhеаd, 1952) и А. Пабст (A. Раbst , 1952)
постулат Холмса попытались обосновать привлечением метамиктных минералов в
качестве накопителей энергии радиоактивного распада. Однако, изучение
метамиктных минералов показало, что, во-первых, их слишком мало, чтобы
накопленное ими тепло могло иметь геологическое значение, но самое главное,
оказалось, что для выделения накопленной энергии эти минералы необходимо
нагреть на несколько сот градусов. Однако, если помимо радиогенного существует
некоторый источник тепла, способный повысить температуру породы на сотни
градусов, то роль радиоактивного тепла в тепловом балансе планеты теряет все
свое решающее значение. Таким образом, все попытки
доказать возможность периодичности проявлений энергии радиоактивного распада,
то есть их локальность во времени, не смогли разрешить эту проблему. А между
тем, радиогенная гипотеэа не может объяснить и пространственную локальность
энергопроявлений Земли. Например, эффузивные излияния Тихоокеанского побережья
представляют собой локальные энергопроявления вдоль относительно узкой
вытянутой полосы, так называемого “огненного пояса”, который безусловно не
связан с соответствующим скоплением радиоактивных атомов. Диалектический метод познания
требует рассматривать распад в связи с созиданием, с синтезом. Между тем, для
сторонников радиогенной энергетики Земли элементы могут только распадаться, но
отнюдь не возникать. Метафизически однобокий подход
к проблеме привел сторонников радиогенной гипотезы к представлению о
непрерывном уменьшении количества радиоактивных элементов на Земле. Например, В.
Т. Хлопин (1937) подсчитал, что два миллиарда лет назад Земля получала в два раза больше радиогенного
тепла, чем теперь, а три миллиарда лет назад – в пять раз больше, чем теперь. Г. В. Войткевич (1956) полагает цифры В.Т. Хлопина заниженными,
так как он не учел радиоактивности калия. По мнению Г. В. Войткевича три
миллиарда лет назад К40 выделял тепла в 5,3 раза, а U235 в 18 раз
больше, чем теперь. С этим радиоактивным ”пожаром Земли”
Г. В. Войткевич даже связывает интенсивную магматическую деятельность
архея и высокий метаморфизм его пород. Г. В. Войткевич (1956,
стр. I02) прямо утверждает, что убывание радиоактивных источников тепла по
экспоненциальному закону и центробежная миграция радиоэлементов, особенно
интенсивная в начале формирования гранитной оболочки, совместно определили
общий процесс относительно медленного затухания тектонических и магматических
явлений в течение истории Земли”. Для радиотектонистов, конечно,
весьма желателен процесс затухания энергопроявлений Земли, коль скоро
количество радиоактивных атомов, этих возмутителей спокойствия, как они думают,
уменьшается. Но ведь нельзя же до такой степени отрываться от каменной летописи
Земли, чтобы выдавать желаемое за
действительное. В действительности у нас нет
никаких оснований утверждать затухание тектогенеза. Например, С.
Н. Бубнов (1960) в результате анализа огромного геологического
материала пришел к заключению, что каждый последующий тектонический цикл по
времени короче предшествующего на 1/3. Следовательно, если С. Н. Бубнов
прав, то тектонический процесс не затухает, а убыстряется, учащается. Для оценки интенсивности
магматизма совершенно недостаточно подсчетов по периодам, а тем более по эрам,
как это обычно делается. Интенсивность всегда должна быть выражена в достаточно
ограниченную единицу времени. Такой анализ, например, проделал Адольф
Кнопф (A. Knoрf , 1955) для интрузивной деятельности Северной Америки.
При этом, он получил результаты, показанные в таблице 10.
Из табл. I0 видно, что
никакого затухания магматической деятельности в истории Земли не наблюдается,
поскольку интенсивность интрузиеобразования за один миллион лет в мезозое была
выше, чем в докембрии. Еще А. Холмс отмечал для
гранитов Финляндии, что концентрация радиоактивных атомов в них не убывает с
течением времени, как полагают радиоактивисты, а, напротив, увеличивается, и
потому более молодые граниты богаче радиоактивными атомами, чем более древние. Изучение соотношений
радиогенных изотопов свинца позволило А. И. Тугаринову
(1955) сделать чрезвычайно важное открытие, что все так называемые “аномальные”
соотношения изотопов свинца могут быть легко объяснены, если допустить, что на
протяжении двух миллиардов лет магмы непрерывно обогащались ураном и торием. Это замечательное открытие
блестяще подтверждается непосредственными анализами гранитоидов. По-видимому,
первым, кто подметил нарастание содержания радиоактивных атомов в гранитах на
протяжении геологической истории был Н. Н. Амшинский (1957).
Он установил эту закономерность на сибирском материале. Для гранитоидов Кавказа такую
же закономерность установили Г. Д. Афанасьев и С.
Г. Цейтлин (1958), их данные сведены в таблицу 11.
Эти данные со всей
очевидностью свидетельствуют, что в истории Северного Кавказа содержание
радиоэлементов в интрузиях возросло с течением времени. Если принять во
внимание, что более высокая радиоактивность более молодых гранитов
относительно более древних стала уже давно азбучной истиной, то становится
очевидным, что эта закономерность является всеобщей, не вызывающей никаких
сомнений. Таким образом, геологические
факты свидетельствуют, что радиоэлементы концентрируются в гранитных интрузиях
и их содержание в этих интрузиях непрерывно увеличивается на протяжении истории
Земли. Из этих фактов можно
сделать только один вывод, что радиоэлементы возникают вместе с интрузией. Представляется в высшей
степени странным, что этот простой и вполне естественный вывод до сих пор не
был сделан. Ответ на этот вопрос лучше
всего сформулирован Г. В. Войткевичем (1956, стр. 21),
который пишет, что атомные ядра ”представляют собой непреодолимую крепость для
физических усилий, которые преобразуют земную кору и определяют ход различных
геологических процессов”. Когда читаешь это заявление,
то можно и даже должно думать, что “усилия, которые преобразуют земную кору и
определяют ход различных геологических процессов” давно выяснены и измерены. А
между тем, это совсем не так. Но если, как оно и есть в действительности, эти
“усилия” не измерены, то утверждение, что они не могут осуществить сближение
атомов и синтетические ядерные реакции, геолог Г. В. Войткевич в
своем стремлении уложить геологию в прокрустово ложе современной физики
предопределил их размеры. Эта ничем не объяснимая с научной точки зрения
безоговорочная капитуляция перед физикой на десятки лет сковала геологическую
мысль. А между тем, эта
безапелляционная экстраполяция весьма ограниченных лабораторных возможностей
на планетарный процесс, столь решительно и образно сформулированная Г. В.
Войткевичем, не имеет под собой абсолютно никаких оснований, ибо если физики
и располагают некоторыми данными об условиях возникновения атомов, то еще
никому не известны условия возникновения интрузий. Представление о
термодинамических условиях интрузивного процесса выводится пока что из условий
кристаллизации породообразующих минералов. Однако, необходимо иметь в виду, что
условия кристаллизации – это условия завершения интрузивного
процесса, но отнюдь не условия его становления. Наличие в интрузиях явных элементов
новообразований позволяет наметить и решение проблемы условий их
становления. Очевидно, интрузивный процесс требует таких огромных проявлений
энергии, которые достаточны и для синтетических ядерных реакций. Сущности
этого процесса мы коснемся в следующих главах; а сейчас, в свете изложенных
представлений, мы можем сказать, что теплопроявление радиоактивного
распада, которое связано с отдачей некоторой весьма незначительной доли
энергии, затраченной на образование радиоэлементов, есть не причина, а
следствие тектонического процесса, который и является генератором внутреннего
тепла Земли и радиоактивных элементов. Итак, геологические факты
опровергают радиогенную гипотезу. Философская несостоятельность радиогенной
гипотезы энергии Земли заключается в том, что она рассматривает распад в отрыве
от созидания. Именно эта философская ошибка неизбежно приводит к допущению
существования материи без движения. Действительно, если радиоактивный распад
является первопричиной тектонического процесса, а количество радиоактивных
атомов непрерывно сокращается, то неизбежен момент, когда радиоактивный распад
прекратится, и Земля будет существовать без тектонического процесса. Таким образом, ни с
физической, ни с философской точек зрения гипотеза радиогенного происхождения
энергии Земли не выдерживает критики и, тем не менее, она владеет умами
геологов на протяжении ХХ века. Чтобы выяснить причины этого
парадокса в истории науки прежде всего необходимо вспомнить, что ХХ век – есть
век господства физики, которая диктует свои феноменологические законы естествознанию.
А относительно оценок научных гипотез гениальный поэт и наш коллега Гете
(1935, стр. 459) cказал: “Здесь приходится задаваться вопросом: является ли
гипотеза действительным приобретением или же она получила общее признание под
влиянием моды? Ибо мнение, высказанное энергичными людьми, распространяется,
как зараза, среди толпы, и тогда его называют господствующим – претензия,
лишенная всякого смысла для добросовестного
исследователя” (курсив мой, Н. M.). Отметив, что господствующей
может называться политическая идея, поддержанная всей мощью государства, но
рассчитанная на весьма ограниченный срок, Гете пишет: “Наоборот, в науках
необходима абсолютная свобода, ибо в данном случае работа рассчитана не на
сегодняшний или завтрашний день, а на необозримый ряд сменяющихся годов. Если
порою неверный научный взгляд и одерживает верх, то всегда остается известное
меньшинство, которое упорно будет держаться истины и, если даже последняя
сосредоточилась лишь в одном уме, то это не может иметь особого значения. Этот
одинокий ум будет в тиши и в тайне продолжать свою работу, и настанет день,
когда обратятся к нему и заинтересуются его взглядами...” 3. Энергия междуатомных взаимодействий 3емля, как и всякое скопление
вещества, обладает неисчерпаемым запасом энергии междуатомных взаимодействий.
Эта энергия является нenpeмeнным
условием сyщeствoвaния планет и функционирует безгранично. Современная физика установила,
что между атомами одновременно действуют силы притяжения и отталкивания. В
положении равновесия эти силы численно равны. Иначе говоря, соотношение этих
сил определяет paвнoвecныe paсстояния между атомами. Если каким-либо внешним
воздействием увеличить расстояния между атомами, то очень сильно возрастут силы
междуатомных взаимопритяжений, если же попытаться сблизить атомы, то есть сдавить
вещество, то возрастают силы отталкивания между атомами. Поскольку между атомами
одновременно действуют силы притяжения и отталкивания, каждый из атомов может
обладать четырьмя видами энергии: потенциальной энергией притяжения или
отталкивания и кинетической энергией притяжения или отталкивания, например,
если атом движется к своему соседу, он обладает кинетической энергией
притяжения, при этом его потенциальная энергия притяжения уменьшается, а
потенциальная энергия отталкивания возрастает. Очевидно, подвижность атомов
или их кинетическая энергия должна находиться в зависимости от сил
взаимопритяжения – чем больше эти силы, тем меньше равновесные расстояния между
атомами и тем меньше их подвижность. Именно к такому выводу приводят и
экспериментальные данные M. A. Bолькенштейна, Б. И. Степанова,
М. А. Ельяшевича (1949). Авторы рассмотрели значения
потенциальной энергии (К), которая характеризует силы различных типов связей,
возникающих между атомами при отклонении от равновесных расстояний и получили
данные (таблица 12).
По мнению авторов, эти данные
позволяют утверждать, что чем меньше равновесные расстояния, тем больше
постоянная потенциальной энергии, то есть, что необходимы большие силы, чтобы
нарушить равновесие. Итак, при увеличении сил
взаимопритяжения между атомами, во-первых, сокращаются расстояния между
атомами, то есть возрастает плотность вещества; во-вторых, возрастает его
потенциальная энергия. При этом потенциальная энергия притяжения остается
неизменной, ибо увеличение сил притяжения компенсируется сокращением
расстояния, потенциальная же энергия отталкивания в этом случае ничем не компенсируется.
Следовательно, возрастание постоянной К М. В. Волькенштейна, М.
А. Емельяновича и Б. И. Степанова выражает возрастание энергии
междуатомных отталкиваний. Поэтому можно сделать вывод,
что наличие сил междуатомных отталкиваний, которые уравновешены силами
притяжений, делают всякое вещество подобным состоянию сжатой пружины. Возрастание сил междуатомных
взаимопритяжений должно сопровождаться изменением всех физических свойств
вещества. Например, А. Г. Бетехтин (1960, стр. 10I)
отмечает, что для ионных кристаллических тел путем сопоставления ряда
эмпирических данных выявляется, что твердость в общем прямо пропорциональна
плотности кристаллических структур. С увеличением межионных расстояний (Ах) для
данного типа соединений твердость падает (таблица 13).
Энергия междуатомных
взаимодействий огромна. Например, установлено, что энергия кристаллической
решетки кварца составляет 3000 ккал/моль, то есть один килограмм кварца
обладает энергией междуатомных сил, достаточной для того, чтобы приподнять на
метр груз весом 20000 тонн. Для всей Земли запас
энергии междуатомных взаимодействий должен составлять гигантскую величину
порядка 1040 эргов. Этот мощный источник энергии
так или иначе всегда привлекал внимание геологов. Например, контракционисты,
связывая энергию Земли с ее сжатием в результате охлаждения, тем самым сводили
источник энергии к междуатомным силам, хотя и не сформулировали эту мысль. Некоторые современные
тектонисты пытаются выводить энергию тектонического процесса из той части
энергии междуатомных взаимодействий, которая освобождается при химических
реакциях. Один из корифеев этого направления Ван Беммелен (1956,
стр. 14) пришел к следующим представлениям: “Внутриатомное притяжение и
отталкивание образуют мощный запас внутренней энергии. Вообще говоря, в
равновесных физико-химических системах эти силы заперты. Будучи раз выведенными
из равновесия (в результате изменения температуры и давления), внутриатомные
силы способны вызвать орогению, тогда как последующие за этим химические
реакции будут сопровождаться миграцией элементов и существенным изменением
плотности и других физических свойств. Эти геохимические реакции должны
нарушать гравитационное (гидростатическое) равновесие силикатной мантии и, в
конце концов, вызвать перемещение масс, направленных к восстановлению
гидростатического равновесия. На поверхности эти процессы отразятся в виде
дифференциальных вертикальных движений (первичный тектогенез)... Этот первичный
тектогенез создает орогенический рельеф, обладающий запасами потенциальной
энергии, реализация которой приводит к возникновению гравитационных реакций (вторичный
тектогенез)”. Из этой концепции Ван
Беммелена видно, что он прежде всего не признает возможность геохимических
процессов без нарушения физико-химического равновесия. В качестве такого
нарушителя спокойствия Ван Беммелен предполагает некоторый таинственный
первичный толчок, который, как он думает, должен изменить температуру и
давление. Вместе с тем, геохимические реакции, которые стали возможными только
после первичного толчка, Ван Беммелен полагает причиной того, что он назвал
“первичный тектогенез”. Если не считать весьма
туманных заявлений о том, что Земля еще не обладает внутренним равновесием и
что она еще содержит в своем ядре “солнечные газы”(?), Ван Беммелен не дает объяснения того источника энергии,
которая “однажды вывела из равновесия” физико-химическую систему внутренних
областей Земли. Следовательно, в
действительности Ван Беммелен ни на шаг не продвинулся в отыскании источника
энергии тектонического процесса, ибо только та энергия, проявления которой
нарушают равновесие во внутренних областях планеты, и может считаться подлинно
первичной энергией Земли. Заменив представление о
материи, как о вечном движении, предcтавлением о вечном равновесии, то есть
покое, Ван Беммелен остался всецело во власти метафизики прошлого. И это полное
отсутствие диалектики в его суждениях представляется в высшей степени поучительным.
Приняв за естественное состояние материи ее равновесие, неподвижность, он
вынужден искать первотолчки и...
разумеется, не в силах их обнаружить, что лишний раз доказывает невозможность
для современного естествознания игнорировать идеи Гегеля и Энгельса. Недавно В.
В. Кесарев (1967, стр. 5) предложил еще один вариант химической
гипотезы энергии Земли. Свою книгу автор начинает весьма многообещающе с
глубокой мысли, что “при рассмотрении природы Земли невозможно не касаться
вопросов физики, химии, геологии, биологии, космогонии в их тесном
переплетении. Границы, разделяющие эти науки, здесь безнадежно утрачены. Это
вполне естественно, потому что где еще больше ожидать слияния естественных
наук, как не в том источнике, в котором все они берут начало”. К подобному началу было бы
нечего добавить, если бы при рассмотрении проблемы Земли, автор не поставил
геологию на третье место. И эта на первый взгляд незначительная неточность,
однако, определила уход автора в сторону от истины. Действительно, в
геологических проблемах происходит слияние естественных наук, но если при этом
сама геология является всего лишь рядовой естественной наукой и даже не первого
места, то неизбежно встает вопрос,– на базе какого из разделов естествознания
осуществляется этот синтез наук? Неясность именно этого
вопроса, по-видимому, и является одной из причин того странного обстоятельства,
что после столь многообещающего введения автор не следует изложенному
принципу и все свое внимaнue всецело посвящает химии при удивительном
игнорировании других наук. При этом он явно ощущает себя “голым человеком на голой Земле”. Например, мысль автора о том,
что все зоны и сферы планеты последовательно порождаются самой планетой в
результате внутренней активности, далеко не столь нова, как, по-видимому, он
полагает, ибо более четверти века до
него М. А. Усов (1940, стр. 124) писал: “Тело Земли
представляет концентрические геосферы, состоящие из все более тяжелых атомов,
которые образовались в этих зонах соответственно физико-химическим условиям, а
не распределились по удельному весу, как готовые элементы, в жидкую фазу
Земли”. Главная идея автора о том, что
источник энергии тектонических движений связан с химическими преобразованиями
вещества во внутренних областях планеты, многократно обсуждалась на страницах
геологических работ и в настоящее время развивается Ван Беммеленом. Но и эти
работы, непосредственно обсуждающие идеи В. В. Кесарева, также остались за
границей его данных. А между тем, повторяя идеи сторонников химического
происхождения энергии Земли, он повторяет и их ошибки. Ибо прежде всего
необходимо признать, что геохимический процесс, который возможен только при
нарушениях физико-химической обстановки, есть не причина, а следствие
тектонического процесса, который и нарушает все соотношения внутри Земли. Во-вторых, геохимические
реакции приводят к образованию устойчивых соединений, и если бы существующая
обстановка не нарушалась какими-то силами, то сами по себе геохимические
реакции должны были бы прекратиться. Следовательно, исходя только из
геохимических процессов, необходимо принять идею затухания тектонического
процесса и существования Земли без тектонического процесса – материи без
движения. Впрочем, такого открытого и
последовательного метафизика, как Ван Беммелен, для которого не существует
исключенных вариантов решения, любой вывод не страшен, и он пишет, заканчивая
свои построения: “Этот пульс Земли служит внешним выражением строения планеты.
Когда он остановится из-за отсутствия внутренней энергии, эволюция земной коры,
а с ней и жизнь на земле прекратятся”. Если диалектик обнаруживает,
что его построения приводят к остановке материи, он понимает, что в чем-то
безнадежно заблудился, что необходим пересмотр всех построений. Ибо в том-то и
сложность этих построений, что они должны объяснить вечное движение. Но метафизик лишен этого
критерия истины, и спрашивать с него соблюдения законов диалектики не
приходится, равно как не приходится удивляться ограниченности его суждений. Изумление вызывает другое –
когда советский исследователь, заведомо получивший диалектическое образование,
приходит к антидиалектическим построениям. В этом случае неизбежно возникает
вопрос, что это – недомыслие или недоверие к законам диалектики? И дело совсем
не в том, как полагает В. В. Кесарев, какие реакции и где могут дать
энергию тектонического процесса, а в
том, что эти реакции вообще не могут определять ту космическую форму движения
материи, за объяснение которой он взялся со столь непригодными для этого
средствами. Все те изменения в характере
междуатомных взаимодействий, ко-торых мы касались выше, и которые признаются
современной физикой, наблюдаются только в пространстве при переходе от
одного типа атомов к другому его типу. Для того, чтобы энергия междуатомных
взаимодействий могла производить работу тектонического процесса, необходимо, чтобы
характер междуатомных взаимодействий изменялся не только в простанстве при
переходе от одного типа атомов к другому, но также и во времени для каждого
данного типа атомов. Поскольку такого вида
изменения в характере междуатомных взаимодействий не обнаруживаются в отрезках
времени экспериментов, считается, что характер междуатомных взаимодействий
всецело определяется конструкцией атомов, и для данного типа атомов он
постоянен. Между тем, диалектический метод познания не допускает
существование неизменных фоpм, он требует рассматривать различия, наблюдаемые
в пространстве, как различные стадии
развития во времени. На протяжении многих веков
эволюция организмов рассматривалась лишь в пространстве – при переходе одного
вида к другому, сосуществующему, и
только после великого открытия Дарвина стало очевидным, что эволюция
осуществляется во времени – при возникновении одного вида из другого. Когда Д.
И. Менделеев сформулировал свой закон периодичности свойств элементов, этот
закон воспринимался только в пространстве при переходе от одного элемента к
другому, сосуществующему, и лишь после экспериментов Эрнеста Розерфорда стало
ясно, что закон периодичности может осуществляться во времени при возникновении
одного элемента из другого. Именно такое же
развертывание пространственных различий во времени следует предполагать и в
характере междуатомных взаимодействий. Искания природы сил,
действующих между атомами, начались в ХVIII веке, первоначально их
сводили к силам тяготония. Однако, вскоре выяснилось, что эти силы убывают с
расстоянием гораздо быстрее, чем силы тяготения. В 1849 году Майкл
Фарадей провел серию экспериментов по исследованию
“магнитокристаллических сил”, обнаружив, что кристалл стремится ориентировать
свою оптическую ось вдоль силовых линий магнитного поля, и что “один и тот же
полюс может как будто притянуть к себе и оттолкнуть от себя одну и ту же
сторону кристалла”. Из этих данных Фарадей (1959,
стр. I6I) сделал следующий вывод: “Эта сила по своему характеру и
действиям отличается от магнитной и диамагнитной форм силы. С другой стороны,
она находится во вполне очевидной связи с кристаллической структурой висмута и
других тел и, таким образом, с молекулами и той силой, которая позволяет этим
молекулам выстраиваться в кристаллические массы. Мне кажется, что описанные
результаты можно понять, только допустив взаимодействие между магнитной силой,
с одной стороны, и силой частиц кристаллов – с другой; а это приводит нас к
другому заключению, а именно, что поскольку эти силы в состоянии действовать
друг на друга, они должны быть одной и той же природы, а последнее, полагаю,
привносит новый вклад для решения великой проблемы физики молекулярных сил, которая
исходит из допущения, что все они имеют одно общее начало”. Около тридцати лет спустя,
замечательный русский физик П. Н. Лебедев также пришел к представлению,
что междуатомные силы имеют электромагнитную природу. Однако, после того, как
было достигнуто представление о планетарной конструкции атома, где ядро
заряжено положительно, а электроны отрицательно, представления Фарадея и Лебедева
были оставлены, и физики стремились свести междуатомные силы к
электростатическим взаимодействиям. Для решения этой проблемы
необходимо было прежде всего непосредственно измерить эти силы. Однако они
убывают с расстоянием настолько быстро, что становятся неуловимыми уже при
расстоянии в тысячные доли миллиметра. Эту достаточно сложную задачу
смог разрешить только на сегодняшнем уровне экспериментальной техники пacынoк
П. Н. Лебедева – Б. В. Дерягин (1962) с сотрудниками И.
В. Абрикосовой и Ф. Б. Лейб. Теоретическую обработку экспериментальных
данных произвел Е. М. Лифшиц. Эти исследования
позволили исчерпывающе доказать,что природа сил междуатомных взаимодействий
целиком электромагнитная. Физики еще никак не
рассмотрели зависимость этих сил от внешнего магнитного поля, но уже из
законов диалектики ясно, что в этой связи сомневаться не приходится. Поэтому, если существует
периодическое изменение магнитного поля, то должно существовать и периодическое
изменение сил междуатомных взаимодействий. Это заключение еще не имеет
подтверждений в современной физике возможно потому, что такие изменения
междуатомных сил протекают слишком медленно, в отрезках времени многократно
превосходящих возможности эксперимента. Однако, такие изменения
междуатомных сил наблюдаются в космосе. По меткому выражению Б. В. Кукаркина,
П. П. Паренаго (1937), “звезды представляют для земных физиков
чрезвычайно ценные лаборатории. Эти лаборатории дают возможность наблюдать
поведение одной и той же материи в состояниях, недоступных в земных условиях и
при этом периодически изменяющихся”. Наибольший интерес в этом
отношении представляют физически переменные звезды. Еще в 1879 году А. Риттер
сделал предположение, что изменения в блеске некоторых звезд связаны с их
пульсациями. В настоящее время в результате изучения совокупности данных в
особенности изучения лучевых скоростей установлено, что физически переменные
звезды пульсируют с различными периодами от 88 минут до 613 дней. При этом было
установлено, что изменение блеска звезды связано с пульсациями ее глубинных
частей, что более высокие части звезд в своих пульсациях несколько
запаздывают относительно нижележащих. Астрономы проводят жесткую
границу между переменными звездами и звездами постоянной светимости, более
того, считается, что и внутри группы переменных звезд существует несколько
классов, которые настолько различаются по своим свойствам, периодам пульсаций и
положению в галактике, что между ними нет генетических связей. Такое
заключение есть несомненное проявление эмпиризма современной астрономии,
который, как мы отмечали выше, всегда стремится искать черты различия между
явлениями, упуская куда более важные черты сходства. Насколько далеко зашел
эмпиризм в астрономии можно видеть из следующего высказывания Б.
В. Кукаркина (1949): “ Всего десять-двадцать лет назад мы были
склонны приписывать эволюционный смысл главной последовательности звезд на диаграмме
Герцшпрунга-Ресселя, или последовательности внегалактических туманностей по
классификации Хаббла, при этом мы приписывали этим последовательностям
наиболее примитивный эволюционный смысл, предполагая, что они представляют ряды
объектов, имеющих различный возраст и находящихся на различных ступенях единого
пути развития. Это столь же обосновано, как обосновано утверждение человека,
никогда не видевшего собак и не слыхавшего о них, но попавшего на собачью
выставку, что болонка эволюционирует в дога!” Под таким умозаключением
неизбежно ожидается подпись какого-нибудь средневекового богослова, но, к
сожалению, это писал один из ведущих астрономов нашей страны, в которой
диалектическое образование обязательно. Со всем простодушием метафизика,
который не сомневается в наличии непроходимых граней, в отсутствии связи между
явлениями природы, Б. В. Кукаркин полагает, что между догом и болонкой нет
генетической связи. Он полностью сбрасывает со счета, что дог и болонка
произошли от общего предка и потому легко могут эволюционировать друг в друга.
Но дело тут разумеется не в чудовищном биологическом невежестве, а в самой
самонадеянной попытке привести реальный пример того, что в действительности не
существует. Эта попытка со всей ясностью обнаружила тот уровень мышления, с
позиций которого строятся астрономические гипотезы. Поэтому в противоположность Б.
В. Кукаркину и tutti quanti, попробуем выяснить те черты сходства,
которые присущи всему звездному миру. Анализ основных особенностей звезд (табл.
I4) показывает, что в подавляющем большинстве случаев массы их варьируют в
довольно узких пределах от 1/4 до 10 масс Солнца. Лишь в сравнительно редких
случаях имеются отклонения величины массы от этих пределов. Как указывает П.
Г. Куликовский (1961), наименьшей массой обладает спутник В
двойной Звезды Pоcc 614, его масса равна 0.08 массы Солнца. С другой стороны,
некоторые звезды класса 0 имеют массы, в сотни раз превосходящие массу
Солнца. Считается, что амплитуда вариаций звездных масс составляет 6000. В совершенно иных масштабах
варьируют диаметры звезд. Ilодавляющее их большинство имеют диаметры от 0.01
до 1000 солнечных диаметров. Однако, если взять крайние значения, то
оказывается, что самая крупная звезда в 400000 раз больше самой маленькой. Еще более широки колебания для
звездных плотностей. Так, плотность Цефея составляет 10-8 г/cм3, а плотность белого карлика АС+7008247
равна 36•106г/см3. Таким образом, главной
особенностью звезд является многообразие диаметров и плотностей при
относительном однообразии масс.
Из таблицы 14 вытекает и
второе весьма важное свойство звезд – во всех случаях повышенные плотности
сопряжены с малыми радиyсами, а малые плотности – с большими радиусами. Наконец, третье свойство звезд
заключается в том, что амплитуда вариаций радиусов составляет n•105,
а амплитуда вариаций плотности n•1015. Поскольку
плотность сферического тела изменяется обратно пропорционально кубу радиуса,
подобные соотношения радиусов и плотностей доказывают, во-первых, единство в
развитии всех звезд, во-вторых, что главным процессом в развитии звезд является
изменение объема и плотности. Четвертой особенностью
звездного мира является то, что звезды с малой плотностью и большим радиусом
обладают наибольшей массой и, наоборот, наиболее плотные и маленькие звезды
отличаются наименьшей массой. Эта последняя закономерность
прежде всего совершенно опровеpгает гипотезу, которая связывает плотность
звезд с силами гравитации. А между тем, уплотнение вещества звезд достигает
таких огромных значений, что представляет собой едва ли не одно из самых
поразительных явлений космоса. Если вспомнить, что один
кубический сантиметр вещества атомных ядер весил бы на Земле 150 миллионов
тонн, то становится понятным, что для получения звездных плотностей необходимо
сближение атомов. В природе не существует таких механических сил,
которые могли бы воздействием извне сдавить космическое тело до состояния
белого карлика с плотностью до 300000 г/см3.
Следовательно, подобное сближение атомов возможно только под влиянием
внутренних, то есть междуатомных сил. И, следовательно, наличие сверхплотных
звезд свидетельствует об изменении в характере междуатомных сил во времени. Наличие короткопериодических
пульсирующих звезд показывает, что эти изменения в соотношениях междуатомных
сил обладают периодичностью – чередованием периодов увеличения и ослабления
сил взаимопритяжения между атомами. Не приходится сомневаться, что
пульсируют все звезды, но период пульсаций для звезд “постоянной светимости” может составлять
тысячи и миллионы лет, и потому эти пульсации остаются за пределами
возможностей их наблюдения. Этот вывод несомненно может
показаться эмпирикам парадоксальным, а между тем в действительности он уже
давно был предопределен философской мыслью. Еще Иммануил Кант
рассматривал материю как единство притяжения и отталкивания. Фридрих
Энгельс (1948, стр. 48) писал: “Основной формой всякого движения
является приближение и удаление, сжатие и расширение”. Если взять звезду главного
ряда (табл. 14) “Крюгер G0А” и уменьшить ее до размеров белого карлика “40
Эридана В”, то ее плотность окажется 75497, в то время как плотность “40
Эридана В” составляет 79000. Этот ”дефект плотности” в 4,4% несомненно связан с
различием в составе атомов, или мы можем сказать, что звезды главного ряда отличаются
от белых карликов не только большей степенью сжатости вещества, но его
составом – коль скоро атомы белых карликов тяжелее. Изложенные данные позволяют
представить следующую картину эволюции звезд: Сущность поступательного
развития звезд заключается в ядерных реакциях, которые приводят к образованию
более тяжелых атомов. Эти реакции сопровождаются потерей массы. Несомненно, что изменения в
составе звезд приводят к изменениям всего комплекса их свойств, и потому не
приходится удивляться, что астрофизики, все внимание которых сосредоточено на
этих различиях, построили непроходимые стены между различными типами звезд. Итак, мы пришли к
представлению, что развитие космических тел осуществляется через пульсации,
которые происходят в результате периодического изменения в соотношениях сил
притяжения и отталкивания между атомaми. Пульсации имеют поступательный
характер и приводят не только к уплотнению атомистических систем, но и к
утяжелению атомов. Причем этот процесс сопровождается потерей массы, по-видимому,
в результате взрывов, связанных с выделением энергии упаковки. Для нас важнейшим является
представление о том, что пульсации есть основной закон развития космических
тел. Выше мы рассмотрели влияние
междуатомных взаимодействий на
физические свойства вещества. Однако, при этом мы рассматривали эту зависимость
лишь в пространcтве для различных типов атомов. Но сама конструкция атомов
оказывает на физические свойства вещества настолько большое влияние, что роль
собственно междуатомных взаимодействий во многих случаях не обнаруживается. Если рассматривать изменения в
характере междуатомных сил во времени для каждого данного типа атомов, то
влияние конструкции атомов исчезает, и изменение физических свойств вещества
уже всецело будет определяться силами междуатомных взаимодействий. Так, при
увеличении сил взаимопритяжений должны возрастать плотность, теплоемкость,
темпepaтypa плавления и испарения и т.д. А. А. Сауков (1958) выступил с утверждением, что геохимические
процессы протекают по замкнутым циклам. Это попытка опровергнуть законы
диалектики, целиком и полностью исходя из представления о постоянстве
физических свойств вещества. В частности, А. А. Сауков полагает, что вода
всегда кипит при температуре 1000C и нормальном давлении. Между тем, если у той
комбинации атомов водорода и кислорода, которую мы называем водой, увеличить
силы взаимопритяжения до таких пределов, как это наблюдается на белых карликах,
то ее теплоемкость достигнет столь огромной величины, что возможно и при 10000C
она кипеть не будет. Вероятно, именно это обстоятельство упускается
астрономами, которые полагают, что белые карлики являются газообразными
телами, поскольку у них достаточно высокая температура. Таким образом, принимая
изменение во времени соотношений междуатомных сил, мы разрушаем одну из самыx
непоколебимых твердынь метафизики в естествознании, которой является
представление о постоянстве физических свойств вещества. Пo мнению Фридриха Энгельса
(1948, стр. 43), “так называемые константы физики суть большей частью не что
иное, как названия узловых точек, где количественное прибавление или убавление
движения вызывает качественное изменение в состоянии соответствующего тела...” Если характер
междуатомных взаимодействий изменяется
во времени, то и эти узловые точки не могут оставаться на своих местах, они
непрерывно изменяются как в пространстве – по мере перехода от одного
космического тела к другому, так и во времени – от фазы сжатия космического
тела к фазе его расширения. Постоянство физических свойств
вещества, которое представляется экспериментатору столь очевидным, в
действительности сохраняется лишь на протяжении существования
экспериментальных наук. Это наблюдаемое сохранение постоянства физических
свойств характеризует ту стадию развития вещества, которую оно переживает в
настоящий момент на поверхности Земли. И, следовательно, претензия физиков на
абсолютную всеобщность найденных ими законов снова выступает перед нами как
геоцентризм, не нашедший себе границ. Весьма интересно и
поучительно, что к аналогичному заключению пришел астроном Фред Хойл (1969).
Через год после выхода нашей книги (Мартьянов, 1968), заканчивая свою статью,
он пишет: “Я подозреваю, что взаимодействия на больших расстояниях существуют,
и многие константы в действительности подвержены медленным изменениям во
времени. Эти изменения очень малы по сравнению со скоростью разбегания
галактик. Поэтому точные значения мировых постоянных не абсолютны – они просто
принадлежат эпохе, в которой мы случайно живем. Вероятно, это и есть мой
долгосрочный прогноз – астрономия в один прекрасный день начнет революцию в
физике. Это может произойти в I984 году”. Если пока оставить на совести
Хойла утверждение, что изменение свойств вещества протекает медленнее, чем
разбегание галактик, то мы обнаружим поразительное тождество выводов. Фред Хойл
относит восстание астрономии против опеки физики на I984 год, разумеется,
совершенно не подозревая, что эту революцию уже сегодня начал геолог. И то
обстоятельство, что именно астроном и геолог пришли к пониманию минусов
физики, разумеется не случайно – ибо именно эти науки и не могут быть втиснуты
в лабораторию. Огромный запас энергии
междуатомных взаимодействий “заперт” лишь для метафизически мыслящего геолога,
но отнюдь не для осуществления тектонического процесса. Именно эти
огромные силы притяжения и отталкивания между атомами в своем единстве и
непрерывной борьбе определяют пульсации космических тел, состaвляющие сущность
тектонического процесса. |