Глава третья

ИСТОЧНИК ЭНЕРГИИ ЗЕМЛИ

“Может быть удастся показать, что там, где дело идет о понятиях, диалек­­­тическое мышление приводит по меньшей мере к столь же пло­дотворным результатам, как и математические выкладки”.

Фридрих Энгельс

Более двухсот лет прошло с того времени, когда великий Ломоносов писал о “неизмеримом могуществе в сердце земном”, но и по сей день это могущество продолжает оставаться “неизмеримым” и загадочным. Проблема источника энергии тектонического процесса на протяжении двух веков служит предметом непрерывных исканий и по сей день остается основной проблемой геологии.

На страницах современной геологической литературы рассмат­риваются такие возможные источники энергии планеты как силы тяго­­тения, энергия вращения планеты, энергия химических реакций и, наконец, энергия радиоактивного распада. Бено Гутенберг  (1949, стр. 209), проанализировав эти источники, вынужден был признать, что “для образования гор нужны другие силы, такие силы существуют, но мы их не знаем”.

Это заключение Бено Гутенберга можно рассматривать как завер­шение определенного этапа в развитии науки о Земле. Существующие идеи геоэнергетики себя исчерпали, и дальнейшее продвижение в этом вопросе возможно только на базе принципиально иных представлений.

В первой главе мы пришли к заключению, что существует геологическая форма движения материи, которая протекает внутри космических тел на протяжении огромных отрезков времени. Однако, принимая во внимание неразрывную связь материи и движения, необходимо принять, что это движение есть атрибут космичеcкого тела – то есть непременное условие его существования.

Поэтому тектонический процесс есть форма существования Земли. И, следовательно, источник энергии тектонического процесса также является атрибутом Земли и должен функционировать безгра­нично – на протяжении всего времени существования планеты.

Такое самое общее представление, однако, вооружает нас прекрас­ным критерием для оценки существующих гипотез геоэнер­гетики.

1. Механические источники энергии

Установление закона всемирного тяготения в ХVII веке выдви­нуло гравитацию на ведущее место среди сил, двигающих геологи­ческие процессы. Сам Исаак Ньютон был в отчаянии от чрезмерно точного выполнения этого закона, ибо, как он полагал, тормозящее действие мирового эфира должно было замедлять движение планет и искажать закон. Таким образом, блестяще объяснив законы Кеплера, Ньютон породил знаменитую проблему дальнодействия, над которой веками ломали головы лучшие умы.

Отчаявшись разрешить это противоречие, Ньютон писал об оке­ане непонятного, на берегу которого он перебирает камни, но чет­кость и ясность его закона, его бесчисленные подтверждения подч­инили умы поколений ученых.

Власть этого “украшения рода человеческого” над умами поколе­ний оказалась настолько велика, что и теперь, спустя три столетия, очень многие не в силах от нее отрешиться.

Так, один из ортодоксальных защитников гравитектоники Б. Л. Лич­ков (1960) полагает, что в основу геологических теорий дол­жны быть положены силы тяготения, при этом он обвиняет геологов в недостаточном внимании к идеям Ньютона. Такое отклоне­ние от теории тяготения Б. Л. Личков рассматривает как своеобразную “извилину” в развитии науки.

Едва ли, однако, можно согласиться с Б. Л. Личковым, что текто­ническая мысль игнорирует идеи Ньютона.

В современной тектонике можно выделить два основных направ­ления, которые различаются представлениями о состоянии вещества во внутренних областях Земли. Первое из этих направлений, отражен­ное в работах Г. Штилле, Л. Кобера, Д. Умгрова, Д. Ирдли, Д. Лиза и других, принимает, что мантия Земли находится в твердом состоянии,и поэтому все тектонические движения взаимо связаны упругими свой­ствами планеты.

Представители второго направления в лице Ван Беммелена, Э. Крауса, Дж. Рича, В. В. Белоусова, напротив, предполагают жидко­подобное состояние внутренних частей Земли, где допустимы течения, изостатическое выравнивание, дифференциация и тому подобные отно­сительные перемещения больших масс вещества.

Единственно, что связывает эти два противоположные направ­ления – это признание огромной роли сил гравитации для тектони­ческого процесса. По мнению представителя первого направле­ния Л. Кобера (L. КоЬег, 1942) сила тяжести служит “мотором эволюции Земли” и даже “всеобщей созидающей силой” космоса. По мнению представителя второго направления – В. В. Белоусова (1954, стр.75) “основным глубинным процессом тектонического значения является разделение материала, слагающего земную оболочку, по плотности с опусканием более плотного вглубь и “всплыванием” более легкого к поверхности”.

Таким образом, вопреки утверждениям Б. Л. Личкова, силы тяго­тения находятся в центре внимания геологов. Однако, несмотря на столь редкостное в геотектонике единомыслие, значение сил гравита­ции во внутренних областях планеты представляется более чем сомни­тельным.

Уже столетие назад Вильям Томсон ( William Thоmsоn, 1864) пришел к заключению, что в твердом теле Земли силы тяготения не могут себя проявить. Действительно, как мы показали во второй главе при анализе гипотезы гидростатического давления, силы гравитации наталкиваются на междуатомные силы, которые их превосходят в 4,17 •1042 раз.

Твердость мантии исключает также возможность перемещения в ней больших масс. Для того, чтобы могли осуществляться подкоровые течения или гравитационная дифференциация вещества, его необходимо было бы прежде всего расплавить, и, следовательно, если бы такие процессы, как течение или дифференциация существовали, то их следовало бы рассматривать не как генераторы, а как потреби­тели энергии.

Силы тяготения отличаются своим постоянством во времени, тогда как тектонический процесс – периодичен. Это обстоятельство обнаруживает качественное несоответствие сил тяготения для осущес­твления тектонического процесса. Всякое движение осуществляется как результат взаимодействия притяжения и отталкивания.

Силы гравитации выражают собой притяжение, поэтому, если мы вслед за Л. Кобером (L. Kober, 1942) примем силу тяжести в качестве “мотора эволюции Земли”, мы примем одно притяжение, метафизи­чески оторванное от отталкивания.

Вскрывая подобную метафизику в рассуждениях Гельмгольца, Фридрих Энгельс (1948, стр. 51) писал: “Таким образом, по Гельм­гольцу, не активное сообщение движения, не поднимание гири приво­дит в движение часы, а пассивная тяжесть гири, хотя сама эта тяжесть выводится из состояния пассивности благодаря подниманию”.

Именно эту ошибку Гельмгольца и возрождают сторонники грави­тектоники, забывая, что работу может произвести не тяготение, а та сила, которая действует в противоположном направлении, – сила отталкивания. И что, следовательно, в исканиях источника энергии Земли необходимо обнаружить не то, что притягивает, а то, что оттал­кивает, поднимает.

Для сторонников всесилия гравитации в истории Земли тектони­ческий процесс выглядит исключительно внутриземным, не завися­щим от космоса. Образно выражаясь, это процесс утряски Земли и, сле­довательно, он ограничен во времени и не является атрибутом планеты.

Итак, энергия тяготения не может производить работу тектоничес­кого процесса прежде всего в связи со своей ничтожностью. Эти силы бесспорно существуют и действуют между каждыми двумя атомами, но какое значение могут они иметь, когда между этими же атомами действуют силы, превосходящие тяготение на 40 порядков.

А для того, чтобы произвести тектонические движения, необходи­мо преодолеть упругие силы вещества, то есть именно силы междуатомных взаимодействий.

Вместе с тем, энергия тяготения неизменно привлекает геологов на протяжении всей истории науки о Земле. Можно думать, что эта переоценка сил тяготения связана с нашим разделением природных явлений на большое и малое, крупное и мелкое только при сопоста­влении с собственным телом. Конечно, превосходство массы Земли относительно массы человека настолько грандиозно, что неизбежно хочется верить в безграничное могущество этой, как нам кажется, гран­диозной массы. А так как, мы это показали в первой главе, чувство имеет решающее значение в выборе объяснения, то подобное упорное стремление все связать с массой становится понятным.

Чтобы сопоставить различные силы, необходимо понимать причи­ны их действия, а, между тем, причину существования тяготения физики не установили. Более того, когда Ньютон в конце своего знамени­того труда “Математические начала естественной философии” не без горечи написал: “И достаточно того, что тяготение действительно существует и действует согласно изложенным нами законам”. Этот законодатель науки фактически санкционировал феномено­логию физики, ибо, отказавшись от задачи осмыслить причину действия тяготения, он признал возможность ограничить задачу познания выявлением количественных зависимостей, то есть чисто внешней картины явления. Мы не собираемся отрицать подобный путь исследования, но только ни в коем случае нельзя  забы­вать, особенно нам, геологам, что физика дает лишь внешнюю, количественную картину природы, ничего не объясняя о ее внутренней сущности.

Неспособность одних только сил тяготения произвести работу тектонического процесса была всегда более или менее понятна. Еще И. Майер (J. Мaуег, 1893) писал о том, что гравитация не является двига­тельной силой и не может сама преодолеть малейшее сопротив­ление.

Искание источника тех сил, которые не притягивают, а поднимают, приводя к действию машину тяготения, привели геологов-механистов к центробежным силам вращающейся Земли. Во всяком случае замечательный эрудит и знаток истории науки Б. Л. Личков (1960) проследил эту идею, начиная с работ Иммануила Канта, в трудах И. Майера, Д. Дарвина, А. И. Воейкова, А. Л. Тилло, К. Шнейдера и многих других .

В наше время представление об исключительном значении вра­щения Земли для геологических процессов развивается в работах Б. Л.­ Личкова,  Ли  Сы  Гуана, М. В. ­Стоваса, И. И. ­Берсенева, А. В. Хабакова, Н. И. Леонова, Г. Н. Каттерфельда, П. С. Воронова и других.

Сущность ротационных гипотез сводится к следующему:

1. Источником энергии тектонического процесса является вращение Земли.

2. Механизм тектонических движений связан с перетеканием масс во внутренних областях Земли и определяется изменениями в скорос­ти вращения планеты. В других вариантах гипотезы (А. Вегенер) пред­полагается перемещение континентов от полюсов к экватору.

3. Фактическое обоснование таких взглядов сводится к утверждению о приуроченности тектонически активных зон к определенным широтам и меридианам, которые называют “критическими”.

Прежде всего, естественно, вызывает сомнение именно факти­ческое обоснование этих представлений, ибо достаточно самого бег­лого взгляда на геологическую карту мира, чтобы убедиться, что склад­чатые сооружения пересекают сетку географических координат под различными углами. Для объяснения этого “несоответствия” предпола­гается либо смещение континентов, либо смещение полюсов, то есть всей системы координат, либо комбинации того и другого движения.

Едва ли надуманность таких построений нуждается в коммента­риях, если они предлагаются в качестве фактических обоснований. Вместе с тем, необходимо заметить, что если бы складчатые сооруже­ния действительно точно совпадали с определенными широтами и мери­дианами, то и это отнюдь нельзя было бы рассматривать в качест­ве исчерпывающего доказательства их связи с вращением Земли.

По представлениям Б. Л. Личкова (1960, стр. 146) “горообразова­ние  – это часть процесса переформирования планетарной фигуры Зем­ли при изменении скорости ее вращения. Само изменение фигуры Земли при сохранении ее объема состоит в изменениях ее планетарного полярного сжатия в сторону увеличения или уменьшения”.

Во второй главе, рассматривая фигуру Земли, мы пришли к представлению о ее связи с пульсациями. В частности, современная фигура Земли, у которой радиус кривизны океанических участков меньше радиуса кривизны материковых участков, свидетельствует о современном сжатии планеты, которое в нижележащем базальтовом океаническом горизонте протекает интенсивнее, чем в лежащем выше – гранитном.

Таким образом, сторонники ротационной гипотезы и, в частнос­ти, глава этого направления Б. Л. Личков, полагая причиной горообра­зования деформации фигуры Земли, поменял местами причину и ­след­ствие. Например, современная фигура Земли возникла в результате ее сжатия, следовательно, деформации фигуры Земли есть не причина, а следствие тектонического процесса.

При попытках связать тектонический процесс всецело с энергией вращения Земли сторонники ротационной гипотезы рассматривают это вращение как данное, не делая никаких попыток выяснить его при­чину. И в этом, как мы думаем, со всей очевидностью обнаруживается бездумное перенесение данных экспериментальных наук в геологию.

Сущность проблемы энергии тектонического процесса в отыска­нии первоисточника тех сил, которые производят тектонические движе­ния. Между тем, вращение планет есть явление заведомо вторичное и поэтому, приняв чисто механический эффект вращения в качестве двигателя тектонического процесса, ротационисты, по суще­ству, нисколько не приблизились к решению проблемы геоэнергетики, ибо по-прежнему остается открытым вопрос о природе, а следовательно, и о размерах тех сил, которые производят вращение пла­нет. Поэтому для оценки энергетического значения вращения планет представляется совершенно необходимым выяснить природу тех сил, которые определяют само вращение планет. Это обстоятель­ство показывает, что при попытках осмыслить геологическую формy движения, геолог не может зачастую удовлетвориться данными экспери­ментальных наук и вынужден начинать свое мышление там, где мышление экспериментатора закончилось.

По мнению Б. Л. Личкова (1960, стр. 62) “центробежную силу да­ет отталкивательная составляющая тяготения”. Действительно, центро­беж­ные силы возникают как следствие гравитационных взаимодей­ствий, ко­гда мы рассматриваем обращение планет вокруг Солнца, но когда мы рассматриваем вращение планет вокруг собственной оси, то мы уже не можем рассматривать его как следствие гравитационных взаимодействий. По своей природе силы тяготения не полярны, и именно потому они не могут вызвать вращение планет, ибо для этого необходимо, чтобы Солнце одну сторону планеты притягива­ло, а вторую сторону при этом отталкивало.

Во второй главе мы предложили свою гипотезу объяснения вращения планет в результате их электромагнитных взаимодействий с Солнцем. А ниже постараемся показать, что эти взаимодействия, по уровню энергии неизмеримо более высокие, чем гравитация, не могут ограничиться только вращением планет, а приводят к процессам, име­ющим для них решающее энергетическое значение.

Приняв только чисто механический, то есть с энергетической точки зрения самый ничтожный результат вращения планет, предста­вители ротационного направления сделали попытку решить современ­ную проблему на уровне механики ХVII века.

Оcновоположник ротационного направления Б. Л. Личков, ученый огромных познаний, блестящий историк естествознания и прекрасный человек, оказавший помощь и поддержку многим и многим молодым исследователям независимо от характера их убеждений, вместе с тем в своих теоретических построениях был всецело в плену механики ХVII века.

Один из наиболее ортодоксальных последователей Б. Л. ­Личкова – Н. И. Леонов (1949, стр.7) упрекает геологов противников ротацион­ной гипотезы в том, что они “пребывают в своих построениях не на Земле Коперника, а на Земле Птоломея”. На это можно ответить, что в середине ХХ века сделать шаг от Птоломея до Коперника есть успех весьма сомнительный, и не пора ли отказаться от попыток решать сложнейшие проблемы современности на уровне механики ХVII века.

2. Внутриатомные источники энергии

Открытие радиоактивного распада, который обнаружил неисчерпа­емый источник энергии внутри атомов, конечно, неизбежно привлекло внимание геологов. В. И. Вернадский после своей поездки в Англию писал, что Джон Джоли открыл ему глаза на этот грандиозный источник энергии. М. А. Усов показал, что систолические фазы пульсаций Земли возникают в результате синтетических ядерных реакций, которые уплотняют вещество Земли.

И все без исключения геологи приняли радиоактивный распад в качестве генератора внутреннего тепла Земли. Впечатление от этого открытия было столь велико, что всякие попытки критики радиоген­ной гипотезы рассматривались как проявление консерватизма и научной отсталости.

Во второй главе мы уже показали неприложимость радиоактив­ного распада к объяснению внутреннего тепла Земли. Попробуем теперь оценить его значение в произведении тектонических движений.

Нужно сказать, что с точки зрения геофизиков эти две стороны не­разделимы. Так, например, И. Верхуген (1958, стр. 30) пишет: “Геолог, задавшийся целью удовлетворительно объяснить механизм таких явлений, как дислокации, горообразование или магматизм, неизбежно приходит к выводу, что главный источник энергии в этих процессах – теплота”.

Теплота есть энергия колебания атомов, следовательно, для ее осуществления необходимо производить работу против междуатомных сил. Причем эти колебания атомов существуют только при наличии такой работы.

Поэтому теплота, как явление вторичное, не может быть перво­причиной природного процесса. Она всегда является следствием других процессов. В частности, внутреннее тепло Земли является результатом работы тектонического процесса, который и служит истинным генератором внутреннего тепла Земли, как об этом неопровержи­мо свидетельствуют геологические факты.

Одной из главных особенностей тектонического процесса являет­ся его периодичность. А радиоактивный распад постоянен. Поэтому дале­ко не случайно один из последователей радиогенной гипотезы – Фарингтон Даниелс (1956, стр. 248) вынужден был признать, что “теоре­тическое изучение нагревания под действием ядерных процес­сов было запутано при попытке объяснить, почему данный объем породы  нагревается, а затем охлаждается, затем вновь нагревается, как это наблюдается в процессах гранитизации и вулканической деятельности”.

Для преодоления этой трудности А. Холмс (A. Hоlms, 1927) выдви­нул постулат накапливания тепла. Он полагает, что излишек тепла, образовавшегося внутри Земли за счет радиоактивного распада, аккуму­лируется в течение некоторого времени при образовании магм, а затем рассеивается при подъеме и остывaнии этих магм. Хотя никакого физического обоснования подобного накапливания тепла, то есть накап­ли­вания энергии колебания атомов  не существует, представления Холмса послужили основанием для таких геотектонических гипотез, как “радиомиграционная гипотеэа” В. В. Белоусова.

В более поздних работах Ф. Мархид (F. Morеhеаd, 1952) и А. Пабст (A. Раbst , 1952) постулат Холмса попытались обосновать привлече­нием метамиктных минералов в качестве накопителей энергии радиоактивного распада. Однако, изучение метамиктных минералов показало, что, во-первых, их слишком мало, чтобы накопленное ими тепло могло иметь геологическое значение, но самое главное, оказалось, что для выделения накопленной энергии эти минералы необходимо нагреть на несколько сот градусов. Однако, если помимо радиогенного существует некоторый источник тепла, способный повысить температуру породы на сотни градусов, то роль радиоактивного тепла в тепловом балансе планеты теряет все свое решающее значение.

Таким образом, все попытки доказать возможность периодичности проявле­ний энергии радиоактивного распада, то есть их локальность во време­ни, не смогли разрешить эту проблему. А между тем, радиогенная гипо­теэа не может объяснить и пространственную локальность энергопроявлений Земли. Например, эффузивные излияния Тихоокеан­ского побережья представляют собой локальные энергопроявления вдоль относительно узкой вытянутой полосы, так называемого “огненного пояса”, который безусловно не связан с соответствующим скопле­нием радиоактивных атомов.

Диалектический метод познания требует рассматривать распад в связи с созиданием, с синтезом. Между тем, для сторонников радиогенной энергетики Земли элементы могут только распадаться, но отнюдь не возникать.

Метафизически однобокий подход к проблеме привел сторонников радиогенной гипотезы к представлению о непрерывном уменьше­нии количества радиоактивных элементов на Земле.

Например, В. Т. Хлопин (1937) подсчитал, что два миллиарда  лет назад Земля  получала в два раза больше радиогенного тепла, чем теперь, а три миллиарда лет назад – в пять раз больше, чем теперь.

Г. В. Войткевич (1956) полагает цифры В.Т. Хлопина занижен­ными, так как он не учел радиоактивности калия. По мнению Г. В. Войткевича три миллиарда лет назад К40 выделял тепла в 5,3 раза, а U235  в 18 раз больше, чем теперь. С этим радиоактивным ”пожаром Земли” Г. В. Войткевич даже связывает интенсивную магматическую дея­тельность архея и высокий метаморфизм его пород.

Г. В. Войткевич (1956, стр. I02) прямо утверждает, что убывание радио­активных источников тепла по экспоненциальному закону и центробеж­ная миграция радиоэлементов, особенно интенсивная в начале формирования гранитной оболочки, совместно определили общий процесс относительно медленного затухания тектонических и магматичес­ких явлений в течение истории Земли”.

Для радиотектонистов, конечно, весьма желателен процесс затуха­ния энергопроявлений Земли, коль скоро количество радиоактивных атомов, этих возмутителей спокойствия, как они думают, уменьшается. Но ведь нельзя же до такой степени отрываться от каменной летописи Земли, чтобы выдавать желаемое  за действительное.

В действительности у нас нет никаких оснований утверждать затухание тектогенеза. Например, С. Н. Бубнов (1960) в результате анализа огромного геологического материала пришел к заключению, что каждый последующий тектонический цикл по времени короче предшествующего на 1/3. Следовательно, если С. Н. Бубнов прав, то тектонический процесс не затухает, а  убыстряется,  учащается.

Для оценки интенсивности магматизма совершенно недостаточно подсчетов по периодам, а тем более по эрам, как это обычно делается. Интенсивность всегда должна быть выражена в достаточно ограничен­ную единицу времени. Такой анализ, например, проделал Адольф Кнопф (A. Knoрf , 1955) для интрузивной деятельности Северной Америки. При этом, он получил результаты, показанные в таблице 10.

Из табл. I0 видно, что никакого затухания магматической деятель­ности в истории Земли не наблюдается, поскольку интенсивность интру­зиеобразования за один миллион лет в мезозое была выше, чем в докембрии.

Еще А. Холмс отмечал для гранитов Финляндии, что концентра­ция радиоактивных атомов в них не убывает с течением времени, как полагают радиоактивисты, а, напротив, увеличивается, и потому более молодые граниты богаче радиоактивными атомами, чем более древние.

Изучение соотношений радиогенных изотопов свинца позволило А. И. Тугаринову (1955) сделать чрезвычайно важное открытие, что все так называемые “аномальные” соотношения изотопов свинца могут быть легко объяснены, если допустить, что на протяжении двух миллиар­дов лет магмы непрерывно обогащались ураном и торием.

Это замечательное открытие блестяще подтверждается непосред­ственными анализами гранитоидов. По-видимому, первым, кто подметил нарастание содержания радиоактивных атомов в гранитах на протяжении геологической истории был Н. Н. Амшинский (1957). Он установил эту закономерность на сибирском материале.

Для гранитоидов Кавказа такую же закономерность установили Г. Д. Афанасьев и С. Г. Цейтлин (1958), их данные сведены в таблицу 11.

Эти данные со всей очевидностью свидетельствуют, что в истории Северного Кавказа содержание радиоэлементов в интрузиях возросло с течением времени. Если принять во внимание, что более высокая радио­активность более молодых гранитов относительно более древних стала уже давно азбучной истиной, то становится очевидным, что эта законо­мерность является всеобщей, не вызывающей никаких сомнений.

Таким образом, геологические факты свидетельствуют, что радио­элементы концентрируются в гранитных интрузиях и их содержание в этих интрузиях непрерывно увеличивается на протяжении истории Земли.

Из этих фактов можно сделать только один вывод, что радиоэлементы возникают вместе с интрузией.

Представляется в высшей степени странным, что этот простой и впол­не естественный вывод до сих пор не был сделан.

Ответ на этот вопрос лучше всего сформулирован Г. В. Войткевичем (1956, стр. 21), который пишет, что атомные ядра ”пред­ставляют собой непреодолимую крепость для физических усилий, которые преобразуют земную кору и определяют ход различных геологических процессов”.

Когда читаешь это заявление, то можно и даже должно думать, что “усилия, которые преобразуют земную кору и определяют ход различ­ных геологических процессов” давно выяснены и измерены. А между тем, это совсем не так. Но если, как оно и есть в действительности, эти “усилия” не измерены, то утверждение, что они не могут осущест­вить сближение атомов и синтетические ядерные реакции, геолог Г. В. Войткевич в своем стремлении уложить геологию в прокрустово ложе современной физики предопределил их размеры. Эта ничем не объяснимая с научной точки зрения безоговорочная капитуляция перед физикой на десятки лет сковала геологическую мысль.

А между тем, эта безапелляционная экстраполяция весьма ограни­ченных лабораторных возможностей на планетарный процесс, столь реши­тельно и образно сформулированная Г. В. Войткевичем, не имеет под собой абсолютно никаких оснований, ибо если физики и располагают некоторыми данными об условиях возникновения атомов, то еще никому не известны условия возникновения интрузий.

Представление о термодинамических условиях интрузивного процес­са выводится пока что из условий кристаллизации породообразующих минералов. Однако, необходимо иметь в виду, что условия кристал­ли­зации – это условия завершения интрузивного процесса, но отнюдь не условия его становления.

Наличие в интрузиях явных элементов новообразований позволя­ет наметить и решение проблемы условий их становления. Очевидно, интрузивный процесс требует таких огромных проявлений энергии, кото­рые достаточны и для синтетических ядерных реакций. Сущности этого процесса мы коснемся в следующих главах; а сейчас, в свете изложен­ных представлений, мы можем сказать, что теплопроявление радиоак­тивного распада, которое связано с отдачей некоторой весьма незначи­тельной доли энергии, затраченной на образование радиоэлемен­тов, есть не причина, а следствие тектонического процесса, который и является генератором внутреннего тепла Земли и радиоактивных элементов.

Итак, геологические факты опровергают радиогенную гипотезу. Фило­софская несостоятельность радиогенной гипотезы энергии Земли заключается в том, что она рассматривает распад в отрыве от созидания. Именно эта философская ошибка неизбежно приводит к допущению существования материи без движения. Действительно, если радиоактивный распад является первопричиной тектонического процесса, а количество радиоактивных атомов непрерывно сокращается, то неизбежен момент, когда радиоактивный распад прекратится, и Земля будет существовать без тектонического процесса.

Таким образом, ни с физической, ни с философской точек зрения гипотеза радиогенного происхождения энергии Земли не выдерживает кри­тики и, тем не менее, она владеет умами геологов на протяжении ХХ века.

Чтобы выяснить причины этого парадокса в истории науки прежде всего необходимо вспомнить, что ХХ век – есть век господства физи­ки, которая диктует свои феноменологические законы естество­знанию. А относительно оценок научных гипотез гениальный поэт и наш колле­га Гете (1935, стр. 459) cказал: “Здесь приходится задавать­ся вопро­сом: является ли гипотеза действительным приобретением или же она получила общее признание под влиянием моды? Ибо мне­ние, высказанное энергичными людьми, распространяется, как зараза, среди толпы, и тогда его называют господствующим – претен­зия, лишенная всякого смысла  для добросовест­ного исследо­вателя” (курсив мой, Н. M.).

Отметив, что господствующей может называться политическая идея, поддержанная всей мощью государства, но рассчитанная на весь­ма ограниченный срок, Гете пишет: “Наоборот, в науках необходима абсолютная свобода, ибо в данном случае работа рассчитана не на сегодняшний или завтрашний день, а на необозримый ряд сменяющихся годов. Если порою неверный научный взгляд и одерживает верх, то всегда остается известное меньшинство, которое упорно будет держаться истины и, если даже последняя сосредоточилась лишь в одном уме, то это не может иметь особого значения. Этот одинокий ум будет в тиши и в тайне продолжать свою работу, и настанет день, когда обратятся к нему и заинтересуются его взглядами...”

 

3. Энергия междуатомных взаимодействий

3емля, как и всякое скопление вещества, обладает неисчерпаемым запасом энергии междуатомных взаимодействий. Эта  энергия являет­ся нenpeмeнным условием сyщeствoвaния планет и функционирует безгранично.

Современная физика установила, что между атомами одновремен­но действуют силы притяжения и отталкивания. В положении равновесия эти силы численно равны. Иначе говоря, соотношение этих сил определяет paвнoвecныe paсстояния между атомами. Если каким-либо внешним воздействием увеличить расстояния между атомами, то очень сильно возрастут силы междуатомных взаимопритяжений, если же попытаться сблизить атомы, то есть сдавить вещество, то возрастают си­лы­ отталкивания между атомами.

Поскольку между атомами одновременно действуют силы притяже­ния и отталкивания, каждый из атомов может обладать четырьмя видами энергии: потенциальной энергией притяжения или отталкивания и кинетической энергией притяжения или отталкивания, например, если атом движется к своему соседу, он обладает кинетической энергией притяжения, при этом его потенциальная энергия притяжения уменьшается, а потенциальная энергия отталкивания возрастает.

Очевидно, подвижность атомов или их кинетическая энергия долж­на находиться в зависимости от сил взаимопритяжения – чем больше эти силы, тем меньше равновесные расстояния между атомами и тем меньше их подвижность. Именно к такому выводу приводят и экспериментальные данные M. A. Bолькенштейна, Б. И. Степанова, М. А. Ельяше­вича (1949). Авторы рассмотрели значения потенциальной энергии (К), которая характеризует силы различных типов связей, возникающих между атомами при отклонении от равновесных расстояний и получили данные (таблица 12).

По мнению авторов, эти данные позволяют утверждать, что чем мень­ше равновесные расстояния, тем больше постоянная потенциальной энергии, то есть, что необходимы большие силы, чтобы нарушить равновесие.

Итак, при увеличении сил взаимопритяжения между атомами, во-первых, сокращаются расстояния между атомами, то есть возрастает плот­ность вещества; во-вторых, возрастает его потенциальная энергия. При этом потенциальная энергия притяжения остается неизменной, ибо увели­чение сил притяжения компенсируется сокращением расстояния, потенциальная же энергия отталкивания в этом случае ничем не ком­пенсируется. Следовательно, возрастание постоянной К М. В. Волькенштейна, М. А. Емельяновича и Б. И. Степанова выражает возрастание энергии междуатомных отталкиваний.

Поэтому можно сделать вывод, что наличие сил междуатомных от­талкиваний, которые уравновешены силами притяжений, делают всякое вещество подобным состоянию сжатой пружины.

Возрастание сил междуатомных взаимопритяжений должно сопро­вождаться изменением всех физических свойств вещества. Например, А. Г. Бетехтин (1960, стр. 10I) отмечает, что для ионных кристаллических тел путем сопоставления ряда эмпирических данных выявляется, что твердость в общем прямо пропорциональна плотности кристаллических структур. С увеличением межионных расстояний (Ах) для данного типа соединений твердость падает (таблица 13).

Энергия междуатомных взаимодействий огромна. Например, уста­новлено, что энергия кристаллической решетки кварца составляет 3000 ккал/моль, то есть один килограмм кварца обладает энергией между­атомных сил, достаточной для того, чтобы приподнять на метр груз весом 20000 тонн.

Для всей Земли запас энергии междуатомных взаимодействий дол­жен составлять гигантскую величину порядка 1040 эргов.

Этот мощный источник энергии так или иначе всегда привлекал вни­мание геологов. Например, контракционисты, связывая энергию Земли с ее сжатием в результате охлаждения, тем самым сводили источ­ник энергии к междуатомным силам, хотя и не сформулировали эту мысль.

Некоторые современные тектонисты пытаются выводить энергию тектонического процесса из той части энергии междуатомных взаимо­действий, которая освобождается при химических реакциях. Один из кори­феев этого направления Ван Беммелен (1956, стр. 14) пришел к следующим представлениям: “Внутриатомное притяжение и отталкивание образуют мощный запас внутренней энергии. Вообще говоря, в равно­весных физико-химических системах эти силы заперты. Будучи раз вы­веденными из равновесия (в результате изменения температуры и давления), внутриатомные силы способны вызвать орогению, тогда как последующие за этим химические реакции будут сопровождаться миграцией элементов и существенным изменением плотности и других физических свойств. Эти геохимические реакции должны нарушать гравитационное (гидростатическое) равновесие силикатной мантии и, в конце концов, вызвать перемещение масс, направленных к вос­становлению гидростатического равновесия. На поверхности эти про­цессы отразятся в виде дифференциальных вертикальных движений (первичный тектогенез)... Этот первичный тектогенез создает ороге­нический рельеф, обладающий запасами потенциальной энергии, реали­зация которой приводит к возникновению гравитационных реакций (вторичный тектогенез)”.

Из этой концепции Ван Беммелена видно, что он прежде всего не признает возможность геохимических процессов без нарушения физико-­химического равновесия. В качестве такого нарушителя спокойствия Ван Беммелен предполагает некоторый таинственный первичный толчок, который, как он думает, должен изменить температуру и давление. Вместе с тем, геохимические реакции, которые стали возможными только после первичного толчка, Ван Беммелен полагает причиной того, что он назвал “первичный тектогенез”.

Если не считать весьма туманных заявлений о том, что Земля еще не обладает внутренним равновесием и что она еще содержит в своем ядре “солнечные газы”(?), Ван Беммелен  не дает объяснения того источ­ника энергии, которая “однажды вывела из равновесия” физико-химическую систему внутренних областей Земли.

Следовательно, в действительности Ван Беммелен ни на шаг не про­двинулся в отыскании источника энергии тектонического процесса, ибо только та энергия, проявления которой нарушают равновесие во внутрен­них областях планеты, и может считаться подлинно первичной энергией Земли.

Заменив представление о материи, как о вечном движении, пред­cтавлением о вечном равновесии, то есть покое, Ван Беммелен остался всецело во власти метафизики прошлого. И это полное отсутствие диалектики в его суждениях представляется в высшей степени поучи­тельным. Приняв за естественное состояние материи ее равновесие, не­подвижность, он вынужден искать первотолчки  и... разумеется, не в силах их обнаружить, что лишний раз доказывает невозможность для современного естествознания игнорировать идеи Гегеля и Энгельса.

Недавно В. В. Кесарев (1967, стр. 5) предложил еще один вариант химической гипотезы энергии Земли. Свою книгу автор начинает весь­ма многообещающе с глубокой мысли, что “при рассмотрении природы Земли невозможно не касаться вопросов физики, химии, геологии, биологии, космогонии в их тесном переплетении. Границы, разделяющие эти науки, здесь безнадежно утрачены. Это вполне естественно, потому что где еще больше ожидать слияния естественных наук, как не в том источнике, в котором все они берут начало”.

К подобному началу было бы нечего добавить, если бы при рас­смотрении проблемы Земли, автор не поставил геологию на третье мес­то. И эта на первый взгляд незначительная неточность, однако, опреде­лила уход автора в сторону от истины. Действительно, в геологических проблемах происходит слияние естественных наук, но если при этом сама геология является всего лишь рядовой естественной наукой и даже не первого места, то неизбежно встает вопрос,– на базе какого из разделов естествознания осуществляется этот синтез наук?

Неясность именно этого вопроса, по-видимому, и является одной из причин того странного обстоятельства, что после столь много­обеща­ющего введения автор не следует изложенному принципу и все свое вни­мa­нue всецело посвящает химии при удивительном игнорировании других наук. При этом он явно ощущает себя  “голым человеком на голой Земле”.

Например, мысль автора о том, что все зоны и сферы планеты по­следовательно порождаются самой планетой в результате внутренней активности, далеко не столь нова, как, по-видимому, он полагает, ибо более четверти  века до него М. А. Усов (1940, стр. 124) писал: “Тело Земли представляет концентрические геосферы, состоящие из все более тяжелых атомов, которые образовались в этих зонах соответ­ственно физико-химическим условиям, а не распределились по удельному весу, как готовые элементы, в жидкую фазу Земли”.

Главная идея автора о том, что источник энергии тектонических движений связан с химическими преобразованиями вещества во внут­ренних областях планеты, многократно обсуждалась на страницах геологических работ и в настоящее время развивается Ван Беммеленом. Но и эти работы, непосредственно обсуждающие идеи В. В. Кесарева, также остались за границей его данных. А между тем, повторяя идеи ст­оронников химического происхождения энергии Земли, он повторя­ет и их ошибки. Ибо прежде всего необходимо признать, что геохими­ческий процесс, который возможен только при нарушениях физико-хи­мической обстановки, есть не причина, а следствие тектонического процесса, который и нарушает все соотношения внутри Земли.

Во-вторых, геохимические реакции приводят к образованию устой­чи­вых соединений, и если бы существующая обстановка не нарушалась какими-то силами, то сами по себе геохимические реакции должны были бы прекратиться. Следовательно, исходя только из геохимических про­цессов, необходимо принять идею затухания тектонического процесса и существования Земли без тектонического процесса – материи без движения.

Впрочем, такого открытого и последовательного метафизика, как Ван Беммелен, для которого не существует исключенных вариантов ре­шения, любой вывод не страшен, и он пишет, заканчивая свои построе­ния: “Этот пульс Земли служит внешним выражением строения плане­ты. Когда он остановится из-за отсутствия внутренней энергии, эволюция земной коры, а с ней и жизнь на земле прекратятся”.

Если диалектик обнаруживает, что его построения приводят к оста­новке материи, он понимает, что в чем-то безнадежно заблудился, что необходим пересмотр всех построений. Ибо в том-то и сложность этих построений, что они должны объяснить вечное движение.

Но метафизик лишен этого критерия истины, и спрашивать с него соблюдения законов диалектики не приходится, равно как не приходится удивляться ограниченности его суждений.

Изумление вызывает другое – когда советский исследователь, заведомо получивший диалектическое образование, приходит к антиди­алектическим построениям. В этом случае неизбежно возникает вопрос, что это – недомыслие или недоверие к законам диалектики? И дело совсем не в том, как полагает В. В. Кесарев, какие реакции и где могут дать энергию тектонического процесса, а  в том, что эти реакции вообще не могут определять ту космическую форму движения материи, за объяснение которой он взялся со столь непригодными для этого средствами.

Все те изменения в характере междуатомных взаимодействий, ко-торых мы касались выше, и которые признаются современной физикой, наблюдаются только в пространстве при переходе от одного типа ато­мов к другому его типу. Для того, чтобы энергия междуатомных взаимодействий могла производить работу тектонического процесса, необходимо, чтобы характер междуатомных взаимодействий изменял­ся не только в простанстве при переходе от одного типа атомов к друго­му, но также и во времени для каждого данного типа атомов.

Поскольку такого вида изменения в характере междуатомных вза­имодействий не обнаруживаются в отрезках времени экспериментов, считается, что характер междуатомных взаимодействий всецело определяется конструкцией атомов, и для данного типа атомов он постоянен. Между тем, диалектический метод познания не допуска­ет существование неизменных фоpм, он требует рассматривать разли­чия, наблюдаемые в пространстве, как  различные стадии развития во времени.

На протяжении многих веков эволюция организмов рассматривалась лишь в пространстве – при переходе одного вида к другому, сосущест­вующему,  и только после великого открытия Дарвина стало очевидным, что эволюция осуществляется во времени – при возникновении одного вида из другого. Когда Д. И. Менделеев сформулировал свой закон периодичности свойств элементов, этот закон воспринимался только в пространстве при переходе от одного элемента к другому, со­суще­ствующему, и лишь после экспериментов Эрнеста Розерфорда ста­ло ясно, что закон периодичности может осуществляться во времени при воз­никновении одного элемента из другого.

Именно такое же развертывание пространственных различий во вре­мени следует предполагать и в характере междуатомных взаимодействий.

Искания природы сил, действующих между атомами, начались в ХVIII  веке, первоначально их сводили к силам тяготония. Однако, вскоре выяснилось, что эти силы убывают с расстоянием гораздо быстрее, чем силы тяготения.

В 1849 году Майкл Фарадей провел серию экспериментов по ис­следованию “магнитокристаллических сил”, обнаружив, что кристалл стремится ориентировать свою оптическую ось вдоль силовых линий магнитного поля, и что “один и тот же полюс может как будто притянуть к себе и оттолкнуть от себя одну и ту же сторону кристалла”.

Из этих данных Фарадей (1959, стр. I6I) сделал следующий вывод: “Эта сила по своему характеру и действиям отличается от магнитной и диамагнитной форм силы. С другой стороны, она находится во вполне очевидной связи с кристаллической структурой висмута и других тел и, таким образом, с молекулами и той силой, которая позволяет этим моле­кулам выстраиваться в кристаллические массы. Мне кажется, что описан­ные результаты можно понять, только допустив взаимодействие между магнитной силой, с одной стороны, и силой частиц кристаллов – с дру­гой; а это приводит нас к другому заключению, а именно, что поскольку эти силы в состоянии действовать друг на друга, они должны быть одной и той же природы, а последнее, полагаю, привносит новый вклад для решения великой проблемы физики молекулярных сил, ко­торая исходит из допущения, что все они имеют одно общее начало”.

Около тридцати лет спустя, замечательный русский физик П. Н. Ле­бедев также пришел к представлению, что междуатомные силы имеют электромагнитную природу. Однако, после того, как было достигнуто представление о планетарной конструкции атома, где ядро заряжено по­ложительно, а электроны отрицательно, представления Фарадея и Лебе­дева были оставлены, и физики стремились свести междуатомные силы к электростатическим взаимодействиям.

Для решения этой проблемы необходимо было прежде всего непо­средственно измерить эти силы. Однако они убывают с расстоянием настолько быстро, что становятся неуловимыми уже при расстоянии в тысячные доли миллиметра.

Эту достаточно сложную задачу смог разрешить только на сегод­няшнем уровне экспериментальной техники пacынoк П. Н. ­Лебедева – Б. В.­ Дерягин (1962) с сотрудниками И. В. Абрикосовой и Ф. Б. Лейб. Теоретическую обработку экспериментальных данных произвел Е. М. Лифшиц. Эти исследования позволили исчерпывающе доказать,что природа сил междуатомных взаимодействий целиком электромаг­нитная.

Физики еще никак не рассмотрели зависимость этих сил от внешне­го магнитного поля, но уже из законов диалектики ясно, что в этой свя­зи сомневаться не приходится.

Поэтому, если существует периодическое изменение магнитного поля, то должно существовать и периодическое изменение сил междуато­мных взаимодействий.

Это заключение еще не имеет подтверждений в современной физи­ке возможно потому, что такие изменения междуатомных сил протека­ют слишком медленно, в отрезках времени многократно превосходящих возможности эксперимента.

Однако, такие изменения междуатомных сил наблюдаются в кос­мосе. По меткому выражению Б. В. Кукаркина, П. П. Паренаго (1937), “звезды представляют для земных физиков чрезвычайно ценные лабо­ратории. Эти лаборатории дают возможность наблюдать поведение од­ной и той же материи в состояниях, недоступных в земных условиях и при этом периодически изменяющихся”.

Наибольший интерес в этом отношении представляют физически переменные звезды. Еще в 1879 году А. Риттер сделал предположение, что изменения в блеске некоторых звезд связаны с их пульсациями. В настоящее время в результате изучения совокупности данных в особен­ности изучения лучевых скоростей установлено, что физически перемен­ные звезды пульсируют с различными периодами от 88 минут до 613 дней. При этом было установлено, что изменение блеска звезды связано с пульсациями ее глубинных частей, что более высокие части звезд в своих пульсациях несколько запаздывают относительно нижеле­жащих.

Астрономы проводят жесткую границу между переменными звез­дами и звездами постоянной светимости, более того, считается, что и внутри группы переменных звезд существует несколько классов, которые настолько различаются по своим свойствам, периодам пульсаций и положению в галактике, что между ними нет генетических связей. Такое заключение есть несомненное проявление эмпиризма со­временной астрономии, который, как мы отмечали выше, всегда стремит­ся искать черты различия между явлениями, упуская куда более важные черты сходства.

Насколько далеко зашел эмпиризм в астрономии можно видеть из следующего высказывания Б. В. Кукаркина (1949): “ Всего десять-два­дцать лет назад мы были склонны приписывать эволюционный смысл главной последовательности звезд на диаграмме Герцшпрунга-Рес­селя, или последовательности внегалактических туманностей по клас­сификации Хаббла, при этом мы приписывали этим последовательнос­тям наиболее примитивный эволюционный смысл, предполагая, что они представляют ряды объектов, имеющих различный возраст и нахо­дящихся на различных ступенях единого пути развития. Это столь же обосновано, как обосновано утверждение человека, никогда не видевшего собак и не слыхавшего о них, но попавшего на собачью выставку, что болонка эволюционирует в дога!”

Под таким умозаключением неизбежно ожидается подпись какого-нибудь средневекового богослова, но, к сожалению, это писал один из ведущих астрономов нашей страны, в которой диалектическое образование обязательно. Со всем простодушием метафизика, который не сомневается в наличии непроходимых граней, в отсутствии связи между явлениями природы, Б. В. Кукаркин полагает, что между догом и болонкой нет генетической связи. Он полностью сбрасывает со счета, что дог и болонка произошли от общего предка и потому легко могут эволюционировать друг в друга. Но дело тут разумеется не в чудовищном биологическом невежестве, а в самой самонадеянной попытке привести реальный пример того, что в действительности не существует. Эта попытка со всей ясностью обнаружила тот уровень мышления, с позиций которого строятся астрономические гипотезы.

Поэтому в противоположность Б. В. Кукаркину и tutti quanti, попро­буем выяснить те черты сходства, которые присущи всему звездному миру. Анализ основных особенностей звезд (табл. I4) показывает, что в подавляющем большинстве случаев массы их варьируют в довольно узких пределах от 1/4 до 10 масс Солнца. Лишь в сравнительно редких случаях имеются отклонения величины массы от этих пределов. Как ука­зывает П. Г. Куликовский (1961), наименьшей массой обладает спутник В двойной Зве­зды Pоcc 614, его масса равна 0.08 массы Солнца. С другой стороны, не­которые звезды класса 0 имеют массы, в сотни раз превосходящие мас­су Солнца. Считается, что амплитуда вариаций звездных масс составля­ет 6000.

В совершенно иных масштабах варьируют диаметры звезд. Ilода­вляющее их большинство имеют диаметры от 0.01 до 1000 солнечных диаметров. Однако, если взять крайние значения, то оказывается, что самая крупная звезда в 400000 раз больше самой маленькой.

Еще более широки колебания для звездных плотностей. Так, плот­ность Цефея составляет 10-8 г/cм3, а плотность белого карлика АС+7008247 равна 36•106г/см3.

Таким образом, главной особенностью звезд является многообразие диаметров и плотностей при относительном однообразии масс.

Из таблицы 14 вытекает и второе весьма важное свойство звезд – во всех случаях повышенные плотности сопряжены с малыми ради­­yсами, а малые плотности – с большими радиусами.

Наконец, третье свойство звезд заключается в том, что амплитуда вариаций радиусов составляет n•105, а амплитуда вариаций плотности n•1015. Поскольку плотность сферического тела изменяется обратно пропорционально кубу радиуса, подобные соотношения радиусов и плотностей доказывают, во-первых, единство в развитии всех звезд, во-вторых, что главным процессом в развитии звезд является изменение объема и плотности.

Четвертой особенностью звездного мира является то, что звезды с малой плотностью и большим радиусом обладают наибольшей мас­сой и, наоборот, наиболее плотные и маленькие звезды отличаются наи­меньшей массой.

Эта последняя закономерность прежде всего совершенно опровеp­гает гипотезу, которая связывает плотность звезд с силами гравитации. А между тем, уплотнение вещества звезд достигает таких огромных значений, что представляет собой едва ли не одно из самых поразитель­ных явлений космоса.

Если вспомнить, что один кубический сантиметр вещества атом­ных ядер весил бы на Земле 150 миллионов тонн, то становится понят­ным, что для получения звездных плотностей необходимо сближение атомов. В природе не существует таких механических сил, которые мог­ли бы воздействием извне сдавить космическое тело до состояния белого карлика с плотностью до 300000 г/см3. Следовательно, подоб­ное сближение атомов возможно только под влиянием внутренних, то есть междуатомных сил. И, следовательно, наличие сверхплотных звезд свидетельствует об изменении в характере междуатомных сил во времени.

Наличие короткопериодических пульсирующих звезд показывает, что эти изменения в соотношениях междуатомных сил обладают пери­одичностью – чередованием периодов увеличения и ослабления сил взаимопритяжения между атомами.

Не приходится сомневаться, что пульсируют все звезды, но пери­од пульсаций для звезд  “постоянной светимости” может составлять тысячи и миллионы лет, и потому эти пульсации остаются за пределами возможностей их наблюдения.

Этот вывод несомненно может показаться эмпирикам парадок­сальным, а между тем в действительности он уже давно был предоп­ре­делен философской мыслью. Еще Иммануил Кант рассматривал мате­рию как единство притяжения и отталкивания. Фридрих Энгельс (1948, стр. 48) писал: “Основной формой всякого движения является приближение и удаление, сжатие и расширение”.

Если взять звезду главного ряда (табл. 14) “Крюгер G0А” и умень­шить ее до размеров белого карлика “40 Эридана В”, то ее плотность окажется 75497, в то время как плотность “40 Эридана В” составляет 79000. Этот ”дефект плотности” в 4,4% несомненно связан с различи­ем в составе атомов, или мы можем сказать, что звезды главного ряда от­личаются от белых карликов не только большей степенью сжатости веще­ства, но его составом – коль скоро атомы белых карликов тяжелее.

Изложенные данные позволяют представить следующую картину эволюции звезд:

Сущность поступательного развития звезд заключается в ядер­ных реакциях, которые приводят к образованию более тяжелых атомов. Эти реакции сопровождаются потерей массы.

Несомненно, что изменения в составе звезд приводят к изменени­ям всего комплекса их свойств, и потому не приходится удивляться, что астрофизики, все внимание которых сосредоточено на этих различиях, построили непроходимые стены между различными типами  звезд.

Итак, мы пришли к представлению, что развитие космических тел осуществляется через пульсации, которые происходят в результате пери­одического изменения в соотношениях сил притяжения и отталкивания между атомaми. Пульсации имеют поступательный характер и приво­дят не только к уплотнению атомистических систем, но и к утяжелению атомов. Причем этот процесс сопровождается потерей массы, по-ви­димо­му, в результате взрывов, связанных с выделением энергии упаковки.

Для нас важнейшим является представление о том, что пульсации есть основной закон развития космических тел.

Выше мы рассмотрели влияние междуатомных  взаимодействий на физические свойства вещества. Однако, при этом мы рассматривали эту зависимость лишь в пространcтве для различных типов атомов. Но сама конструкция атомов оказывает на физические свойства вещества на­столько большое влияние, что роль собственно междуатомных взаимо­действий во многих случаях не обнаруживается.

Если рассматривать изменения в характере междуатомных сил во времени для каждого данного типа атомов, то влияние конструкции ато­мов исчезает, и изменение физических свойств вещества уже всецело будет определяться силами междуатомных взаимодействий. Так, при увеличении сил взаимопритяжений должны возрастать плотность, теплоемкость, темпepaтypa плавления и испарения и т.д.

А. А. Сауков (1958) выступил с утверждением, что геохимические процессы протекают по замкнутым циклам. Это попытка опровергнуть законы диалектики, целиком и полностью исходя из представления о постоянстве физических свойств вещества. В частности, А. А. Сауков полагает, что вода всегда кипит при температуре 1000C  и нормальном давлении.

Между тем, если у той комбинации атомов водорода и кислорода, которую мы называем водой, увеличить силы взаимопритяжения до таких пределов, как это наблюдается на белых карликах, то ее теплоем­кость достигнет столь огромной величины, что возможно и при 10000C она кипеть не будет. Вероятно, именно это обстоятельство упускается астрономами, которые полагают, что белые карлики являются газооб­разными телами, поскольку у них достаточно высокая температура.

Таким образом, принимая изменение во времени соотношений меж­дуатомных сил, мы разрушаем одну из самыx непоколебимых твердынь метафизики в естествознании, которой является представление о по­стоянстве физических свойств вещества.

Пo мнению Фридриха Энгельса (1948, стр. 43), “так называемые кон­станты физики суть большей частью не что иное, как названия узловых точек, где количественное прибавление или убавление движения вызы­вает качественное изменение в состоянии соответствующего тела...”

Если характер междуатомных  взаимодействий изменяется во вре­мени, то и эти узловые точки не могут оставаться на своих местах, они непрерывно изменяются как в пространстве – по мере перехода от одно­го космического тела к другому, так и во времени – от фазы сжатия космического тела к фазе его расширения.

Постоянство физических свойств вещества, которое представляется экспериментатору столь очевидным, в действительности сохраня­ется лишь на протяжении существования экспериментальных наук. Это наблюдаемое сохранение постоянства физических свойств хара­ктеризует ту стадию развития вещества, которую оно переживает в насто­ящий момент на поверхности Земли. И, следовательно, претензия физи­ков на абсолютную всеобщность найденных ими законов снова выступает перед нами как геоцентризм, не нашедший себе границ.

Весьма интересно и поучительно, что к аналогичному заключе­нию пришел астроном Фред Хойл (1969). Через год после выхода нашей книги (Мартьянов, 1968), заканчивая свою статью, он пишет: “Я подо­зреваю, что взаимодействия на больших расстояниях существуют, и многие константы в действительности подвержены медленным изме­нениям во времени. Эти изменения очень малы по сравнению со скоро­стью разбегания галактик. Поэтому точные значения мировых пос­тоянных не абсолютны – они просто принадлежат эпохе, в которой мы случайно живем. Вероятно, это и есть мой долгосрочный прогноз – астрономия в один прекрасный день начнет революцию в физике. Это может про­и­зой­ти в I984 году”.

Если пока оставить на совести Хойла утверждение, что измене­ние свойств вещества протекает медленнее, чем разбегание галактик, то мы обнаружим поразительное тождество выводов. Фред Хойл относит вос­стание астрономии против опеки физики на I984 год, разумеется, совер­шенно не подозревая, что эту революцию уже сегодня начал геолог. И то обстоятельство, что именно астроном и геолог пришли к понима­нию минусов физики, разумеется не случайно – ибо именно эти науки и не могут быть втиснуты в лабораторию.

Огромный запас энергии междуатомных взаимодействий “заперт” лишь для метафизически мыслящего геолога, но отнюдь не для осуще­­ствления тектонического процесса. Именно эти огромные силы притяже­ния и отталкивания между атомами в своем единстве и непрерывной бо­рьбе определяют пульсации космических тел, состaвляющие сущность тектонического процесса.