Возврат на главную страницу.
Тут надо сделать отступление от плавного течения рассказа, ибо стоит упомянуть о некоторых
внешних обстоятельствах, сложившихся на момент моего согласия на Сыдо-Ербинский проект.
Во-первых, я, будущий начальник Сыдо-Ербинской партии, оказался в полном одиночестве. Мой
соратник и друг А.П. Косоруков неожиданно уволился из экспедиции и уехал на северный Кавказ, в Нальчик,
подобно тому, как меня в 1983 году занесло в Казахстан. Правда, долго он там работать не смог, не
позволил уровень тамошней тогдашней коррупции и разложения геологической отрасли.
Вернулся назад в 1969 году в уже проработавшую год мою Сыдо-Ербинскую партию. Меня же из Казахстана
выкурила перестройка с последущим распадом СССР. Итак, в начале 1968 года у меня не было ни одного
проверенного сотрудника. "С кем идти в разведку?" Вопрос не праздный. Зависело от него очень многое.
На тот момент из старых геологов свободным оказался
Юрий Иванович Гончаров. Брать - не брать?
Всем ведь было известно, что он слаб на выпивку, и мне его давали как бы на перевоспитание. А он
старше меня лет на 10-ть, наверняка считает себя более опытным. Сработаемся ли? Согласился я
на Гончарова, и 1968 год проработали мы с ним неплохо, хотя и не без эксцессов на почве этого проклятого
зелёного Змия...Итак, начало полевого сезона, начало новой партии. Для начальника партии хлопот полон рот! Составляю заявки, получаю снаряжение (палатки, спальные мешки, продовольствие, горняцкий инструмент, радиометрическую аппаратуру, много всякой другой мелочи, наконец подремонтированный грузовик-вездеход ГАЗ-63). К этому времени у меня в партии кроме Гончарова появились двое техников-радиометристов, а также рабочие-радиметристы с курсов при экспедиции. С Юрием Ивановичем договорились, что в район работ, в село Идринское я полечу самолётом. Буду искать там какое-либо пристанище для базы партии. Гончаров же с техниками и рабочими выедет спустя некоторое время на автомашине (примерно 600-700 км). Надо сказать, что, как я помню, все эти хлопотливые мероприятия выполнялись мною с большим подъёмом и радужными ожиданиями. Ещё бы! Впереди новый большой неизвестный район, в котором предстоит свободно путешествовать, знакомиться с тамошним населением, изучать пока неведомые геологические объекты. Конечно, всё это очень здорово! Припоминаю, что и Пржевальский в своих книгах описывает состояние душевного подъёма перед началом нового путешествия. Так что всё это закономерно... Сейчас в наше время многие более или менее состоятельные российские граждане стремятся проводить свои отпуска в туристических поездках по экзотическим странам. Некоторые ездят ежегодно. Прикидываю на себя, что бы я выбрал при возможности посетить, к примеру,Таиланд, или вновь поработать геологом хоть в том же Идринском районе. Пожалуй, выбрал бы без колебаний второе. Нет мне никакого дела до Таиланда, а до родных мест дело есть. Как-то там живут сейчас мои земляки? Похоже, что прозябают... Деревня Адриха, к примеру, уже давно не существует. А в 1968 году это была первая деревня Идринского района, около которой мы поставили свой первый полевой лагерь. Проезжая деревню, мы остановились возле первой попавшейся на глаза хаты. Выходят хозяева. Спрашиваем, можно ли у них купить сало. Да, говорят, можно, копчёное. Выносят ведро вкуснейшего во рту таящего сала, нанизанного в виде гирлянд на бечёвки. Почём, спрашиваю. Ну давайте что ли по 1 рублю за килограмм. А что так дёшево, интересуюсь? Да мы его всё равно на мыло сдаём! Каково?! Не только в Адрихе, но и в других деревнях дёшево покупали сало, сметану, мёд, даже медовуху и прочие крестьянские произведения. Никто не жадничал, чувствовалось, что народ живёт зажиточно, надёжно. Всё смела перестройка, которая в этих районах, кстати, началась задолго до Горбачёва с самых абсурдных губительных мероприятий, в конце концов приведших к полному краху и разорению. Ниже, в своём месте я об этом расскажу. Итак, весна 1968 года, 20-е числа мая. В Красноярске ещё холодно, трава не вылезла, тополя не распустились. Лечу в Идру. Самолет одномоторный типа кукурузника. В салоне две жёстких лавки, рассчитанные на 12 пассажиров. Поскольку воздушный путь прямой, то лететь недалеко. Пересекаем Северо-Минусинскую котловину, Беллыкское белогорье (невысокий залесённый горный кряж), Сыдо-Ербинскую впадину, вскоре планируем вниз и приземляемся около Идры на простейшем полевом аэродроме. Он даже никак не огорожен, стоит маленький домик, над которым на шестах трепыхаются колпаки, по которым определяют силу и направление ветра. Когда я впервые ступил на Идринскую землю, то ощущение было такое, что я прилетел в какую-то благословенную новую для меня страну. А летел-то я всего час с небольшим. Причиной этого была трава, которая здесь уже вовсю зеленела. Да и солнышко припекало. Летел-то я хоть и не долго, но всё же на юг, в край отгороженный от севера хоть и не высоким, но всё же хребтом. Одет я был в новенькую полевую геологическую униформу, которая с некоторых пор стала хорошо скроенной и прочно сшитой. Защитного цвета куртка из тонкого брезента и такие же брюки. На левом боку полевая сумка... Молод и беспечен, но не Остап Бендер, к сожалению. Вспоминаю я этого расторопного персонажа потому, что появившись в Старгороде, он первый свой визит нанёс не кому попало, а первому лицу города. Конечно, и мне нужно было так поступить, обязательно! Нужно было громко заявить о себе, преувеличенно отрекомендовать свою партию, просить содействия местных властей и т.д. и т.п. Наверняка хоть что-нибудь обломилось. Но я тогда как-то об этом не подумал, видимо по причине того, что перед этим несколько лет проработал в глухой Бирюсинской тайге и заметно одичал. Предпочитал общаться с трудовым крестьянством, а чаще с бывшими зэками! Райцентр Идринское мне сразу не понравился, и я недолго думая отправился пешком на Центральную ферму. Наверно я всё же провёл какую-то предварительную разведку, порасспрашивал местных жителей. Иначе трудно понять, что привело меня в этот небольшой компактный более или менее цивилизованный посёлок, уютно расположившийся в долине речки Идра у подножья г.Карахая. Здесь имелись кое-какие элементы инфраструктуры нам необходимые. Во-первых, механические мастерские, очевидно, бывшая МТС. Ибо наш Газон 63-й наверняка будет ломаться, что и случалось неоднократно. Даже столовая здесь существовала! Правда меню в ней было на диво постоянным. Прямо как какая-то мировая константа. Ежедневно в меню присутствовали биточки несколько странной формы, сомнительного вкуса и явно не первой свежести. Но всегда можно было заказать яичницу. Но наличие столовой для нас было фактором несущественным, так как по прибытии Гончарова с автомашиной из Красноярска, приехала и повариха, молодая весёлая и довольно симпатичная девица, нанятая Гончаровым. Как она стряпала, не помню. Кстати, на фотографии, которую вы увидите по ссылке "повариха", обратите внимание на дальний план за спиной девицы. Это крутой правый склон долины р.Сыда и одновременно южный склон знаменитой г.Лутаг, о которой ниже будет идти геологический разговор. Итак, базу Сыдо-Ербинской партии в 1968 году я основал на ферме Центральная. Что это была за база, стоит пояснить. Просто я нашёл семейство, которые согласилось за некоторую плату немного потесниться и предоставить в пользование под склад небольшое помещение типа деревенской баньки. Ну и переночевать одному-двум человекам при необходимости было можно. Помню даже фамилию семейства нас приютившего весной 1968 года - Росляковы. Вся же орава с самого начала полевых работ размещалась, конечно, в палатках. Несколько отклоняясь от темы, скажу, что Сыдо-Ербинская партия в 1968 году была не такая уж и маленькая. Как помню, вот на этой фотографии , сделанной утром перед маршрутами, запечатлён почти весь персонал партии, населявший палатки полевого лагеря, который находился тогда на берегу р.Отрок примерно в 6-7 км выше по течению от д. Отрок. Сразу же по приезде Гончарова с рабочими и радиометристами все мы направились в д. Адриху, миновав которую, выехали на левобережную пойму р. Сыды, где и поставили палатки нашего первого полевого лагеря. Чтобы начать подъём на г.Лутаг стоило лишь перейти вброд неглубокую здесь р. Сыду. Чем же привлекала нас эта гора? Дело в том, что наши предшесвтенники геологи Шнейдер и Зубкус, авторы Геологческой карты масштаба 1:200000 листа N-46-XV, выделили Лутагский интрузивный комплекс с петротипом как раз на г.Лутаг. Этот компекс для наших специализированных работ представлял особый интерес в силу ряда своих геологических особенностей. Во-первых, в последовательности вулканических и плутонических явлений девонского периода он является самым молодым образованием в Минусинском межгорном прогибе. Во-вторых, имеет весьма специфический состав слагающих его интрузивных горных горных пород, среди которых наиболее представительны довольно редкие сами по себе нордмаркиты (см. ниже). В-третьих, имелись данные о генетической связи с дериватами этой интрузии рудопроявлений уран-молибденовой рудной формации. Куда больше? Ведь проект Сыдо-Ербинской партии изначально и был нацелен на изучение этих и смежных с ними вопросов. Поэтому мы и развернули свой первый полевой лагерь у подножья г. Лутаг, благо это было в долине р.Сыды, на первой надпойменной террасе, в виду живописных крутых базальтовых скал. Отряд наш ещё был совсем маленький, но чуть позже ожидалось подкрепление из студентов последнего курса геологических вузов. Им предстояло выполнить основной объём так называемых геолого-поисковых маршрутов с радиометрами. Это был основной вид полевых работ нашей партии, от выполнения объёмов (километров) которого все мы получали кормление от государства. Мы же с Гончаровым должны были детально изучать разрезы вулканогенных толщ, а также объкты подобные Лутагской интрузии. В первый маршрут на г.Лутаг я отправил Гончарова, а сам пошёл осматривать базальтовые скалы правого склона долины р.Сыды. Что мы ожидали встретить на вершине г.Лутаг? Конечно же выходы типичных для Лутагского интрузивного комплекса нордмаркитов. Кстати, мне они были хорошо известны по работам Берёзовской и Бирюсинской партий. Аналогами Лутагского комплекса являются интрузивные горные породы Столбовского (район заповдника) и Шумихинского (створ Красноярской ГЭС) массивов. Так что с определением горных пород проблем не ожидалось. Нордмаркит для меня с некоторых пор являлся в какой-то мере символической горной породой. Вообще, удивительно и труднообъяснимо, откуда вообще он берётся. 
Скорее всего это дифференциат базальтовой магмы, отделяющийся на заключительных этапах становления
крупных очагов её скопления в верхних этажах земной коры. Удивляет постоянство петрохимического и минералогического
состава этой интрузивной горной породы, в каких бы районах земного шара она ни втречалась. Видимо имеет место
какой-то универсальный нордмаркитогенерирущий процесс, в итоге которого и появляются интрузивы нордмаркитового
состава. Впервые нордмаркит как интрузивная горная порода был выделен в 1890 году Брёггером в Норвегии, в грабене
Осло, где нордмаркиты образуют небольшие массивы среди базальтовых лав. И химически, и минералогически они
идентичны нодмаркитам нашего региона. Притом до десятых долей процента окислов и минералов! Левинсон-Лессинг
в одной из своих петрографических работ приводит несколько петрохимических анализов нордмаркитов из грабена Осло. С ними я и
проводил сравнение своих данных и был просто заворожен тождеством между теми и другими. Думаю, что капитальное
исследование на тему генезиса нордмаркитов было бы интересным с петрологической точки зрения. Но в обширной
геологической литературе я ничего подобного не встретил.
Привожу в скращённм виде описание нордмаркита по Петрографическому словарю Левинсон-Лессинга и Струве.
Полнокристаллическая интрузивная горная порода, эквивалент пантеллерита и трахилипарита, состоящая в основном
из щелочного полевого шпата и альбита в виде крупных кристаллов пертит-антипертитового строения (83%) с
незначительным содержанием кварца (7%) и небольшим количеством цветных минералов: биотита (5%),
эгирина и арфедсонита (3%), рибекита, циркона, титанита, апатита и рудных минералов (2%). Самостоятельная в
химическом отношении группа слабо кислых щелочных пород, промежуточная между щелочным гранитом и
щелочным сиенитом.Итак, вернёмся на гору Лутаг. Что увидел Ю.И. Гончаров в своём первом маршруте? Как ни странно, но на вершине горы он не обнаружил не то что нордмаркитов, но и вообще пород интрузивного облика. Вместо этого он принёс из маршрута штуфы спёкшихся, точнее сваренных крупнообломочных вулканических брекчий трахит-трахилипаритового состава. Кстати, повышенной радиоактивности. Вот так штука! На горе Лутаг, петротипе Лутагского интрузивного комплекса, вообще нет интрузивных пород. Потом-то мы их нашли и откартировали в виде кольцевой интрузии, окаймляющей вулканический некк, сложенный вулканическими брекчиями. Классическая жерловина стратовулкана! Надо ж такое везение в самом начале полевых работ, нацеленных на изучение девонского вулканизма! Потом мы детально откартировали эту гору, выявили в вулканическом аппарате ряд фациальных и фазовых разновидностей вулканических и интрузивных образований, тем самым наметив пути раскрытия последовательности вулканических процессов в регионе. Геологов 1:200000-й съёмки винить ни в чём не следует. Они зафиксировали главное: на горе Лутаг имеются нордмаркиты. При расстоянии между маршрутами двухсотки 2 км, ничего другого от этих геологов ожидать и не следовало. Чтобы более надёжно зафиксировать своё открытие, мы выполнили на горе Лутаг наземную магнитную съёмку, которая полностью подтвердила кольцевое строение выявленной нами жерловины девонского вулкана. Диаметр кольцевой структуры составляет 2-2,5 км. Так что можно быть уверенным в том, что данная структура является именно изолированной жерловиной крупного стратовулкана, функционировавшего на заключительном этапе девонской вулканической эпохи. Позже, в этом же году, мы нашли и субаэральные накопления вулканитовсоответствующего состава и возраста, назвав их унорской (мигнинской) трахит-трахилипаритовой формацией. 
В течении текущего полевого сезона мы с Гончаровым выявили ещё немало более
мелких унорских
вулканических аппаратов-жерловин. Все они пронизывают толщу платобазальтов сыдинской свиты, заполняющих
отрицательную структуру, названную нами Сыдинской вулкано-тектонической депрессией. На этой схеме вулкан
Лутаг занимает главенствующее положение. Сыдинская вулкано-тектоническая депрессия была описана нами в статье,
помещённой в материалах по геологии Красноярского края.
|